Молчание идола. Сага заброшенных храмов
Шрифт:
Ровное, голое плато простиралось почти на сотню ярдов перед пещерой, но футах в пятидесяти его разрезал глубокий, узкий овраг, идущий от середины плато к правому краю. Из этого оврага пока не раздалось ни одного выстрела. Если оракзаи и спрятались там, то лишь тогда, когда Гордон со своими людьми покидал пещеру — в другое время сделать это незаметно не удалось бы: слишком близко от входа был этот овраг.
Гордон решил, как только зайдет луна, выйти и попытаться прорваться через овраг, избегая встречи с оракзаями. Положение становилось критическим и спасти его могли лишь точный расчет и немного удачи! Другого выхода не было!
Самым рискованным было улизнуть из пещеры так, чтобы
Как только скрылась луна, он понял, что сейчас оракзаи, как змеи, поползут из всех щелей, а потом рывком преодолеют последние ярды. Сначала они осыпят пещеру градом свинца и только потом пойдут на штурм. Тридцать пар глаз будут следить за входом, чтобы залпом сразить любого, кто покажется из пещеры.
Наконец, наступила полная темнота, лишь тусклый свет звезд освещал плато. До острого слуха Гордона донеслись чуть слышное позвякиванье сабель и шуршание гравия под ногами.
Поднявшись во весь рост, он поднял винтовку и с силой, прикладом вперед, бросил ее влево от входа. Удар одетого сталью приклада потонул в оглушительном взрыве и ослепительной вспышке огня, когда порох разорвал на куски тяжелое дуло. Гордон выскочил из пещеры и метнулся к оврагу.
Хотя после взрыва началась беспорядочная пальба, ни одна пуля не догнала американца. Как он и рассчитывал, неожиданный взрыв сбил врагов с толку. Громко крича, оракзаи начали бешеный обстрел места взрыва, и, пока продолжалось это неистовство, Гордон добрался до оврага, нырнул в него и тут же попал в лапы какому-то головорезу.
Мгновение спустя, руки Гордона сомкнулись на волосатой шее, заглушив предательский вопль. Противники свалились на землю и винтовка, бесполезная в таком узком пространстве, выпала из рук оракзая. На плато началось настоящее светопреставление, но Гордон был занят только лежащим под ним дикарем. Патан был и выше, и тяжелее Гордона, с мускулами, словно канаты, но преимущество было на стороне свирепого, как тигр, американца. Катаясь по земле, патан тщетно пытался разжать пальцы, сжимающие его горло. Вцепившись левой рукой в запястье Гордона, правой он пытался нащупать нож у себя за кушаком. Американец успел схватить его руку как раз в тот момент, когда увидел нож.
Патан напряг мускулы, но тщетно. Он не смог высвободить руку из железной хватки Гордона и не смог оторвать его пальцы от своего горла, пальцы, которые давили на его кадык, задирая заросший подбородок. В отчаянии он рванулся вбок, пытаясь коленом ударить Гордона в пах, но именно это и помогло Эль Бораку. Он с такой силой завернул запястье патана, что раздался хруст ломающейся кости. Нож выпал, а Гордон, отпустив руку оракзая, выхватил из-за голенища свой нож и несколько раз ударил противника в грудь.
Волосатую шею врага он отпустил лишь тогда, когда по телу патана прокатилась предсмертная судорога. Гордон склонился над жертвой и прислушался. Борьба была быстрой, ожесточенной и бесшумной. В считанные секунды все было кончено!
Неожиданный взрыв вызвал в рядах оракза-ев настоящую панику. Ворвавшись в пещеруг они не сразу сообразили, что она пуста, и продолжали вести неистовую пальбу. Их нападение скорее напоминало панический бег стада животных, чем атаку. В суматохе один из оракзаев спрыгнул в овраг, где затаился Гордон, но в пылу даже не заметил его. Обезумевшие воины Бабера Али с воем продолжали расстреливать пещеру и не обратили внимания на фигуру, выскользнувшую из прямо буквально за их спинами.
Уиллоби
Два оборванных, лохматых воина волокли его по темным ущельям, вдоль острых, как ножи, горных хребтов, над головокружительными пропастями, от одного взгляда на которые к горлу подкатывала тошнота. Протесты, увещевания, ругательства ничуть не замедляли летящий шаг, которым двигался его эскорт. Вскоре у него уже не осталось сил даже для того, чтобы поблагодарить Бога, за то, что за ними никто не гнался.
Уиллоби дышал, как умирающая рыба, и старался не смотреть вниз. Британца не отпускала мысль, что африди не забудут, что из-за него Гордон попал в капкан. Они с удовольствием сбросили бы его в пропасть, если б не приказ вождя.
Когда скрылась луна, идти стало еще тяжелее, но, слава Богу, страшные пропасти превратились теперь просто в черные пятна. Однако тошнота от этого не исчезала…
Уважение к физической силе Гордона выросло до благоговейного ужаса: его силу и выносливость признавали даже эти длинноногие широкогрудые горцы с железными мускулами! Уиллоби втайне очень хотелось, чтобы они устали, но африди, подхватив его с обеих сторон, гнали, помогали, тянули, а он все равно выбивался из сил. Вся его одежда пропиталась потом, колени дрожали, а икры сводила судорога. Изнемогая, он думал, что Гордон по праву заслужил господство над этими варварами. Однако большую часть пути он вообще ни о чем не думал: все его усилия были сосредоточены на том, чтобы успевать передвигать ноги и хватать ртом воздух. Вены на висках чуть не лопались, перед глазами плыли красные круги, но внезапно, к своей радости, он почувствовал, что его эскорт, его тюремщики, его мучители сбавили шаг. Из горла Уиллоби вырвался бессвязный хрип благодарности и, стряхнув пот со лба, он увидел, что их отряд вышел на тропу, идущую по скале, образующей естественный мост над ущельем. Впереди, над нагромождением зазубренных скал виднелась огромная темная глыба, возвышающаяся на фоне звезд загадочным замком.
На резкий крик часового, раздавшийся с той стороны моста, Хода-хан ответил бычьим ревом. Из-за скал тотчас высунули головы бородатые привидения с винтовками.
Уиллоби был настолько обессилен, что с трудом сообразил: изнурительной дороге пришел конец.
Африди привели его в полукруглое помещение, в которое струился мертвенно-белый свет.
Это и был Замок Акбара. Держась за мускулистые плечи своих провожатых, Уиллоби, шатаясь, спустился по ступенькам короткого узкого хода и оказался в большом зале, освещенном дымными факелами и небольшим костром, над которым кипел чайник и варилось мясо. Вокруг костра сидело с полдюжины человек, а еще человек сорок спали на каменном полу, завернувшись в овчинные бурки. В стенах зала были сделаны углубления в виде келий. В дальнем углу Уиллоби заметил дверь, что вела в конюшню, где размещалось множество лошадей. На полу вдоль стен лежали седла, скатанные одеяла, конское снаряжение, винтовки и мешки с провизией.
Люди у костра поднялись и вопросительно уставились на англичанина и его эскорт. Лежащие на полу завозились, начали приподниматься и протирать глаза, а из самой широкой двери появился высоченный широкоплечий головорез и остановился перед пришедшими, возвышаясь над ними почти на полголовы. Засунув руки за кушак, он оглядел прибывших недобрым взглядом.
— Кто этот европеец? — прорычал он.— Где Эль Борак?
Двое из эскорта опасливо отступили, а Хода-хан решительно ответил: