Молчание посвященных
Шрифт:
В тот же день из Москвы ушли две шифровки: одна резиденту в Пакистане с приказом проверить доступ Каракурта к ядерной программе его государства, другая резиденту в Гонконге с заданием – раздобыть всю возможную информацию о некоем Джоне Ли Карпентере. Помимо этого резиденту поручалось, по возможности, заполучить его фото и отпечатки пальцев.
Собрать какую-либо информацию о человеке по имени Джон Ли Карпентер, находящемся на лечении в монастыре «Перелетных диких гусей», резиденту не удалось, по причине полной закрытости монастыря от посторонних глаз
На добротном цветном снимке, на фоне монастырских построек стоял в расслабленной позе мужчина-европеец в желтом монашеском кимоно, с самурайским мечом в руках. Обрамленное короткой бородой с сильной проседью лицо мужчины было изуродовано страшными шрамами.
– Что дала экспертиза? – вскинул генерал глаза на полковника – начальника криминалистического отдела.
– Лицо этого монаха так перепахано рубцами, будто он побывал в мясорубке, – ответил тот. – Шрамы на надбровных дугах, переходящие на щеки и виски, не дают нам возможности даже идентифицировать его национальность по разрезу глаз и строению ушных раковин. Но, в любом случае, это не Хаутов и не Бурлаков.
– Яснее?..
– Хаутов – ярко выраженный северокавказский тип, с черными как смоль глазами. Старший лейтенант Бурлаков – скуластый, тюркского типа, с выдвинутой вперед нижней челюстью. А этот, который на снимке, можно сказать, ариец, белокурая бестия…
– Остается майор Сарматов? – Генерал потер ладонью грудь в области сердца.
– Не могу сказать ничего определенного, – пожал плечами криминалист.
– А пальчики?
– Пока не поддаются идентификации, товарищ генерал. Или они у фигуранта специально стравлены, или побывали в огне. Но со временем они все равно восстановятся. Полной уверенности у меня нет, но есть еще довод против того, что это Сарматов, – возраст. Человеку на снимке не менее пятидесяти пяти – пятидесяти семи, а Сарматову под сорок.
– Думаешь, значит, что наш Федот – не тот? – с некоторым облегчением переспросил генерал.
Криминалист развел руками.
После его ухода генерал приказал адъютанту вызвать к нему подполковника Савелова и старшего лейтенанта Шальнова.
Шальнов явился в полдень.
– Набираешься ума-разума, старлей? – шутливым тоном спросил генерал.
– Ум, думаю, дается богом, товарищ генерал-лейтенант, – ответил тот и нахально добавил: – Если его нет, то никакая академия не поможет…
– Не ершись, не ершись, старлей, а взгляни-ка на этого человека, – осадил его генерал и протянул фото. – Похож этот гомо сапиенс на горячо любимого тобой майора Сарматова?
Шальнов впился глазами в фотографию, но через минуту разочарованно протянул ее назад:
– Разыгрываете, товарищ генерал-лейтенант? Ни малейшего сходства!..
– Разыгрываю, разыгрываю, –
– Вы хотели сказать – про успехи на колхозном поле?..
– Ах, да!.. Совсем забыл, что твою академию тоже на уборку картошки гоняют. Что скажешь про нынешний урожай?
– Плохой, товарищ генерал. Лето гнилое было.
– Ну, а как твоя двойня?
– Растет, как положено.
– Помощь с квартирой или еще с чем таким требуется?
– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант.
– На нет и суда нет… Больше не задерживаю. Если что – заходи, потолкуем за жизнь, философ.
– Разрешите идти?
– Иди, иди, Андрюха два уха.
Подполковник Савелов явился ближе к вечеру.
– Вадим, тебе никого не напоминает этот человек? – положил перед ним фотографию генерал.
– Никого, – пожал плечами тот. – А в чем дело, Сергей Иванович?
– Один наш зарубежный информатор утверждает, что монах, изображенный на фотографии и проживающий в настоящее время в монастыре «Перелетных диких гусей» в Гонконге, находится в разработке у некоего неизвестного нам офицера ЦРУ по агентурной кличке Ястреб Востока.
– Не слышал о таком…
– Не о Ястребе речь. Есть мнение, что вот этот монах не кто иной, как наш майор Сарматов.
Савелов снова, до рези в глазах, всмотрелся в лицо человека на фотографии.
– Лапша на уши! – наконец разочарованно выдохнул он. – Во-первых, этот человек – не Сарматов. Во-вторых, в ЦРУ не идиоты – вербовать человека с такой вот… с такой исключительной внешностью!..
– Логично, – кивнул генерал. – Но почему ты уверен, что он – не Сарматов?
– Уменьшенную копию Игоря Сарматова я каждый день вижу у себя дома, – усмехнулся Савелов и отвел глаза в сторону.
– Не понял?..
– Я имею в виду его сына Платона, – нехотя пояснил он.
Толмачев поспешил переменить тему:
– Как развивается операция «Рухлядь»?
– Последний эшелон с танками без происшествий прибыл из Сибири на нашу ремонтную базу под Саратовом. Приступили к их перекраске и замене устаревшего вооружения и средств связи. Если с флотом будет порядок, недели через три начнем гнать эшелоны с модернизированной «рухлядью» в Новороссийск. Такая же картина в Мурманске и Архангельске. Туда под разными предлогами зачастили западные дипломаты и журналисты. Было бы полезно время от времени для тумана шугать их оттуда или, на худой конец, снабжать дезой.
– Подумаю, подумаю… А что сообщишь про «баронское гнездо»?
– Работы по его оснащению средствами связи будут закончены через две недели, и законный владелец может получить ключи от всех башен замка.
– Кстати, – спохватился генерал перед уходом Савелова, – мне фотографии этого мистера Карпентера размножили…
– Какого Карпентера?..
– Так якобы зовут того человека, что я тебе показывал, – пояснил генерал, вкладывая в руку Савелова фотографию. – Я слышал, жена у тебя пластической хирургией вроде бы занимается.