Молчание солдат
Шрифт:
Ветер сейчас под встречный движению уклон сверху скатывается, снося со склонов не слишком большой еще, не уплотнившийся снежный покров, смешанный с пылью и мелкими камушками и оттого жесткий, больно бьющий в лицо, и более темный, чем основная масса пурги.
Метров через двести Согрин останавливается, долго смотрит в бинокль. Сохно с Кордебалетом переводят свои бинокли ниже и смотрят туда же, куда и полковник.
– Это наши добры молодцы, – узнает Сохно. – Хорошо, что они спустились сюда, дальше им появляться опасно.
– А что будет дальше? – спрашивает лейтенант Брадобрей.
Сохно не отвечает. Он слушает и тут же вытягивает руку вдоль пути, которым группа движется. Слушают и остальные. Спереди снова доносятся автоматные очереди. Начинаются они короткими хлесткими ударами, но быстро набирают темп, сливаются в сплошные, единые очереди.
– Они нарвались на засаду, – говорит Егоров. – Этого и надо было ожидать...
– Нет, – говорит Кордебалет. – Они атакуют засаду с флангов и сверху. Они прорываются. Идут туда, куда им необходимо идти, кратчайшим путем...
– По скалам с шестами и с раненым не проберешься, – возражает Брадобрей.
– Они и не пробираются, – усмехается Сохно. – Они надеются засаду уничтожить, а потом идти дальше. А наша задача – показать им результативную фигу...
– Вперед! – коротко звучит команда. – Метров двести осталось. Около лейтенантов разделимся.
Трех лейтенантов они застают сидящими, прислонившись спиной к одному большому камню, из-под которого тонкой струйкой вытекает незамерзший ручеек и прячется через десяток метров где-то в глубокой черной трещине под склоном. Лейтенанты тоже выстрелы слушают. Юров и Фролов смотрят в пургу, а Саакян голову опустил и глаза закрыл. Но все трое при этом жуют галеты, входящие в сухой паек.
– Подъем! – рявкает Сохно. – На завтрак в столовую опоздаете, гурманоиды хреновы.
– Хотя бы разведку провести могли? – спрашивает Согрин поднявшихся, но ответа он не ждет.
Лейтенантам не до разведки. Они еле на ногах стоят от усталости. Саакян по-прежнему смотрит себе под ноги, словно очень стесняется. Скромник...
– Там что-то... Метрах в двадцати, – говорит тем временем Кордебалет, опуская бинокль. – Мне кажется, это раненый лежит...
Прибор ночного видения бинокля высвечивает контур лежащего без движений человека. Меньше минуты – и спецназовцы рядом. Это в самом деле раненый, и его уже начинает засыпать снегом. Однако он спит, и снег с лица не стряхивает.
– Парамидолом накололи, – делает вывод Сохно и поднимает из снега шприц-тюбик. – Первый тюбик на стоянке, второй уже сейчас. Чтобы долго не просыпался...
Согрин склоняется над раненым, светит ему в лицо фонариком и стряхивает с лица снег. Раненый даже не просыпается.
– Совсем мальчишка. Лицо хорошее...
И тут же вытаскивает из-под камуфлированной куртки общую тетрадь, уголок которой замечает. Светит фонариком, мельком смотрит на пару страниц и убирает тетрадь в планшет.
– Что это? – спрашивает Брадобрей, заметив движения полковника.
– Кто вам сказал, что я обязан перед вами отчитываться? – Согрин хмурит брови, выпрямляется и смотрит в пургу. – Делимся на группы. Состав групп... Подполковники с лейтенантом Егоровым идут по правому склону. Берут с собой лейтенанта Фомина... Там след еще виден. Не потеряете... Остальные за мной по левому... «Подснежники» у всех включены... Атаковать по согласованию... Вперед!
И сразу сворачивает влево, чтобы начать подъем по крутому, тяжелому для продвижения склону там же, где, по его мнению, поднимались боевики. На ходу полковник соображает. Он убрал в планшет дневник, где по дням отмечается продвижение отряда Руслана Ваховича Имамова. Вероятно, тот самый дневник, о котором особо говорили генералы в штатском во время инструктажа. И подумал, что раненый с хорошим честным лицом, на чьей груди дневник лежит, и есть тот самый мальчик, которого рекомендовано уничтожить после того, как дневник окажется в руках спецназовцев, – Аббас Абдутабаров, воспитанник полковника Имамова. Согрину почему-то очень не захотелось убивать беспомощно спящего мальчишку. Более того, ему почему-то захотелось даже защитить его...
2
Аббас думал, что федералы понесли слишком большие потери, чтобы организовать полноценный заслон, способный заткнуть все дыры, через которые боевики могут просочиться. В принципе, они даже не просочиться хотят. Они ставят себе задачу большую и конкретную – заслон уничтожить и пронести через образовавшуюся дыру шесты и раненого. Иной задачи в такой ответственный момент и быть не может. Но федералы неожиданно выставили большой заслон. Опять около взвода! Откуда только они людей за такой короткий период набирают после нескольких кровопролитных для них боев?.. Должно быть, другие заслоны сняли. Знать бы только, где они сняли... Но нет людей даже для того, чтобы провести полноценную разведку. И Анвар недееспособен. Он-то мог бы за короткое время много чего узнать...
Однако Аббас терпеть не может понятия «если бы». Руслан Вахович всегда предпочитает общаться только с реальностью и опираться на конкретные факты. И воспитанника приучает к оперированию такими же понятиями. Потому Аббас и не жалеет о том, чего добиться нельзя, думает только о том, что сделать можно.
– Мало нас, – сетует и Дукваха. – И пулемета нет. Что-то с моими парнями случилось, не иначе. Они давно должны были догнать нас. Наверное, «волкодавов» оказалось больше, чем я думал, а командир их хитрее меня...
Он привычно сосредоточен. А когда Дукваха сосредоточен, он не пытается улыбаться, и это одинаково нравится и Аббасу, и Раундайку. Аббас вообще к эмиру относится почти как к другу.
Разведчики только что выложили перед ними картину происходящего впереди. Понизу около двадцати человек. Прячутся за крупными камнями рядом со склонами. Ущелье такое узкое, что они друг друга даже в пургу могут рассмотреть. Между ними даже ползком не пробраться. По пять человек с ручными пулеметами выставили на склонах в тех местах, где можно пройти. Но не склоны, скорее всего, защищают, а готовятся стрелять сверху по колонне боевиков, которая, по их расчетам, не может миновать этот проход.
– Если опять забраться выше? – спрашивает Аббас.
– Только выше и можно, – за разведчиков отвечает Дукваха.
– Ты эти места знаешь? – интересуется у эмира Раундайк.
– Проходил здесь несколько лет назад.
– И помнишь склоны? – Раундайк искренне удивляется.
– Я же днем шел. Что ж не запомнить... – Дукваха пожимает плечами.
Он горец. Он не понимает, как можно не запомнить участок горы, где уже бывал.
– Значит, так, – Дукваха долго не думает. Он отлично знает тактику горного боя – чаще всего побеждает тот, кто стреляет сверху. – Идем двумя группами. По двадцать минут каждой группе для выхода на позицию. Через двадцать минут одновременно атакуем. Уничтожаем верхних. После этого расстреливаем тех, что засели под противоположным склоном. Под свой склон можно не стрелять, но не возбраняется пару гранат уронить... Световые гранаты обязательно... Левую группу ведет Аббас. Правую я... После боя не забудьте запас патронов пополнить.