Молчание солдат
Шрифт:
– Внимание! Нас заметили, – предупреждает Раундайк. Он опять оказывается хорошим разведчиком.
– С чего ты взял? – спрашивает Дукваха. Голос эмира стал совсем хриплым и плохо узнаваемым. Силы, должно быть, его уже покинули, но осталась воля, которая и переставляет непослушные ноги.
– Блеснуло что-то на том перевале... Там засада...
– Может, бинокль? – предполагает Николай.
– Мы на солнце идем, – укоризненно говорит Аббас. Как бинокль может блеснуть, если на нас смотрят с той стороны?
– Какая-нибудь железка. Пряжка... Нож... – предполагает Раундайк. – Они поставили на перевале засаду. Ждут. Поторопимся...
Но
– Стоять! – звучит команда. – Оружие в снег...
Из-за камней выходят шестеро боевиков.
– Ха-ха! Я этих парней, кажется, знаю, – говорит один. – По крайней мере, двоих... Вот уж хорошая, очень хорошая встреча. И кстати. Попутчики подвернулись... Оружие в снег, вам сказано! И не суетиться под клиентом.
Для наглядности следует удар прикладом по рукам Раундайку, который запутался в ремне своей винтовки.
Уж чего-чего, а такой неприветливой встречи среди своих четверо беглецов никак не ожидали. Аббас держит голову гордо и в негодовании поднятой, Дукваха совсем опускает свою. И даже стоит еле-еле. Немудрено с таким ранением... Как только он сумел пройти в высоком темпе довольно приличное расстояние – остается лишь удивляться. Но здесь его хотя бы перевязывают по всем правилам. Среди бойцов джамаатов оказывается врач-араб.
У пленных отбирают оружие, несмотря на то, что патронов у них нет, и даже ножи забирают. Сажают в середину бивуака. Часового, правда, не выставляют. Но куда здесь сбежишь? Сами сказали, что узнали, но тогда почему такая враждебность? Аббас совсем не понимает ситуацию. Но терпеливо ждет прояснения.
По одному их подзывают для беседы. Первым разговаривают с Дуквахой. О чем говорят – разобрать трудно. Командует джамаатами седой араб с точеным лицом. Он же допрос проводит, сидя в снегу. Задает вопросы, сесть Дуквахе не предлагает, хотя видит его состояние. Потом знак рукой делает, и Дукваху отводят в сторону, но не туда, где остальные. Зовут Раундайка. С Раундайком разговаривают очень долго. Европейская внешность араба, видимо, смущает. Но после разговора журналисту отдают его рюкзак. Он проверяет свой ноутбук, которым очень дорожит. Раундайка не провожают в сторону. Он сам отходит, но опять не к Николаю с Аббасом. Николая зовут. С этим разговор короткий. Короткие вопросы и короткие ответы. Странно, но наемнику возвращают автомат и дают патроны. Николай садится в стороне и набивает патронами спаренные рожки. Дуквахе патроны не предложили. Должно быть, потому, что раненый... Аббаса зовут. И подталкивают в спину, чтобы поторапливался.
– Говорят, ты воспитанник эмира Имамова? – спрашивает араб на хорошем чеченском языке.
– Я, эфенди [19] , воспитанник детского дома. – Аббас старается говорить с немолодым арабом уважительно. – Когда попал в отряд к Руслану Ваховичу, он отнесся ко мне как отец. И учил воевать, как подобает каждому правоверному мусульманину. Учил, как отец учит своего сына...
– Ты любишь своего воспитателя?
– Я отношусь к нему с большим уважением.
– А он как к тебе относится?
19
Эфенди – в тюркских языках уважительная форма обращения.
– Думаю, и он имеет право считать, что не зря потратил на меня время.
– Когда эмир Имамов уходит из лагеря?
– Должен сниматься в шестнадцать часов. Через сутки он планирует быть в Грузии... Советую вам поторопиться, если хотите успеть с ним.
Араб смотрит на Аббаса с насмешкой:
– Где твои дневники?
– Дневники? – удивляется Аббас. – Я, к сожалению, потерял их вместе с рюкзаком во время боя... А зачем вам мои дневники?
Он умышленно не уточняет, где оставил последнюю тетрадку дневника, чтобы не подставлять под непонятную еще опасность Анвара. А что опасность от этого араба исходит, Аббас уже чувствует по взгляду командира отряда.
– Ладно, – араб поднимается во весь рост и оказывается очень высоким, хотя и костлявым, – мы посмотрим, насколько ты дорог Имамову. Мы поведем тебя к нему. Эй, там... Наденьте на него наручники!
Аббас по-прежнему не понимает, что происходит, делает шаг назад, но его берут под руки с двух сторон и тут же защелкивают на запястьях стальные наручники. Он смотрит в сторону Дуквахи. Дукваха тоже встал, собираясь шагнуть в сторону Аббаса, но и самого Дукваху также берут под руки. Сопротивляться раненый эмир не может, и через несколько секунд его руки тоже скованы наручниками. Оба они – пленники.
– В дорогу! – командует араб. – Нам осталось пройти совсем немного. Через час будем на месте... Аллах Акбар! [20]
Аббас понимает наконец ситуацию, когда джамааты подходят к ущелью, где располагается отрядный лагерь. Разведчики, отправившиеся вперед, возвращаются быстро.
– Он уже снялся и поднимается по леднику. Половину прошел. Торопится. Наверное, понял... Или заметил отряд с той стороны. Хочет занять перевал...
20
Аллах Акбар – Аллах велик.
– Вот хитрый шайтан! Ищите позицию, ставьте минометы! Надо задержать его...
В отряде три гранатомета и три миномета. Гранатомет, если Руслан Вахович в самом деле снялся и уже успел подняться на середину ледника, бесполезен – не достанет. Миномет хуже... Но запас мин, как уже отметил Аббас, у моджахедов ограничен. Снизу при обстреле трудно сразу пристроиться и верно выверить прицел. Едва ли араб и его люди смогут причинить большой вред отряду. Хотя они могут, наверное, сделать самое худшее – вызвать взрывами лавину, которая сметет с ледника весь отряд Имамова...
Но зачем им это надо?
– Быстрее! Быстрее... – подгоняет араб своих людей.
Среди других бегает и суетится Николай. Снова в голове возникают мысли о потерянных рукавицах, о том, что группу Аббаса федералы ждали не со стороны гор, а со стороны долины. Определенно, в отряде есть предатель... Но ведь тогда получается, что Николай сдавал отряд федералам. А это же не федералы.
Минометы устанавливаются на площадке сбоку, откуда хорошо просматривается начало и середина ледника. И место возвышенное, что позволяет вести обстрел с достаточно большой дистанции. Но если Руслан Вахович успеет пройти середину, то он будет вне досягаемости.