Молчание сонного пригорода
Шрифт:
Она медленно покачала головой.
— Это не смешно. Но я понимаю, о чем ты.
— Да?
— Разумеется. Знаешь, у нас иногда очень похожие мысли.
Это правда. Это одна из причин, почему мы так часто ссорились. Джейн на самом деле была частью меня. Как мог я не любить Джейн?
Она протянула руку:
— Обними меня. Пожалуйста.
Я вплыл в ее объятия, крепко обняв ее от ужасов ночи. Она тоже сжала меня. До рассвета еще долго. Что там за тень пересекла наш двор? Я взглянул поверх ее плеча, вглядываясь в густую зеленую черноту пригородной ночи и думая, что еще может случиться. Тихое
— Какой у нас план? — спросил я, когда мы в конце концов оторвались друг от друга.
— Расклеим объявления, поездим по округе — не знаю, но нам надо выбраться из дома.
— Кому-то нужно остаться, — напомнил я ей.
— О нет. — Она положила руку мне на плечо, удерживая. — Мы поедем вместе.
Я не стал спорить. Ладно. Кому позвоним?
Вот так получилось, что Джерри Мирнофф помчался по пригороду и постучался в нашу дверь через пятнадцать тревожных минут: мой друг, мой коллега и человек, который считал, что знает все о том, как справиться с пригородным стрессом. Его лицо было желтым в свете фонаря, как будто он надышался паров натрия. Мы выслушали его пустые заверения и постарались, как могли, рассказать ему о случившемся. Потом Джейн сунула ему в руки свой блокнот со всей информацией, и мы сбежали в темноту.
Глава 16
Тед осторожно вел машину, возвращаясь в Фэрчестер, одновременно стараясь наблюдать за дорогой и присматривать за Алексом. Мальчик сидел на переднем сиденье, надежно пристегнутый ремнем, его ролики лениво упирались в бежевый коврик. Почти всю дорогу они проделали молча, потому что у Алекса, по всей видимости, пропало желание болтать, а Тед не знал, что сказать. Негромкий гул мотора заполнял паузы. Облака, подгоняемые апрельским ветром, возвещали наступление вечера. Кончался час пик, шоссе 1 было запружено, но машины ехали по своим делам и на каждом перекрестке уплывали в нужную им сторону, как пузыри.
Когда они проезжали по Даглас-стрит, Алекс нарушил молчание.
— А можно остановиться у булочной Прайса? Я хочу есть.
Тед уставился на него.
— Мм, нельзя.
— Почему? — Алекс надул губы.
— Потому что… в общем, она сейчас закрыта. Но у меня дома есть несколько булочек с корицей. Хорошо?
Он похлопал Алекса по колену, почувствовав сквозь штанину его теплоту. Он задержал ладонь еще на несколько секунд, прежде чем убрать.
— Ну… ладно… пожалуй. — Алекс выглянул в окно. — Когда мы приедем?
— Скоро.
И что потом? До него начала доходить фантастичность произошедшего. Он медленно завернул за угол Честер-стрит с таким чувством, будто падает с обрыва. Ему нужен был план на случай непредвиденной ситуации, план перехода на аварийный режим. Надо было заранее смоделировать ситуацию. Что, если бы все пошло не так, в какую-то ужасную сторону?
Он облизал губы и неловко посмотрел на Алекса, который разглядывал свои ролики. А что, если все пройдет как по маслу?
Тед подъехал к своему дому с противоположной стороны, не так, как он обычно подъезжал, сначала миновав безымянный многоквартирный комплекс, хотя большой разницы не было. Он припарковал «сентру» дальше обычного, чтобы ее не было видно с дороги.
— Приехали, — объявил он с чувством. Такого чувства он не испытывал к своей квартире с тех пор, как въехал.
Это его место жительства и убежище. Он вышел из машины и обошел ее, чтобы выпустить Алекса, потому что еще на катке заблокировал дверь. Алекс отказался от поданной руки, хотя был еще на роликах. Он попытался поехать по плиточной дорожке, споткнулся на первом же цементном желобе и упал бы, если бы Тед не подхватил его сзади.
— Я сам могу, — буркнул Алекс.
Тед нарочно ничего не сказал, но Алекс опять не смотрел, куда идет. Когда Алекс оглянулся, чтобы что-то еще прибавить, он врезался в ступеньку крыльца и распластался на земле. Он сильно ударился коленом о серый бетон и расплакался. Слишком громко.
— Ушибся? — Тед присел рядом с Алексом, чтобы осмотреть его порванные джинсы. Было похоже, что там большая ссадина.
— Больно! — Алекс отдернул коленку, возможно, из-за этого ему стало еще больнее, потому что он опять захныкал.
— У меня дома есть пластырь и все такое.
Он осторожно обошел Алекса, задержавшись, только чтобы погладить его по голове, и достал ключ. Отперев замок, он раскрыл дверь настежь и перенес Алекса внутрь на руках, несмотря на протестующий вой. У него была полная охапка извивающегося мальчика, и он донес его до стула в коридоре и усадил. Лицо у Алекса покраснело, но он хотя бы больше не ревел.
— Сиди на месте! — крикнул Тед через плечо, возвращаясь к двери и запирая ее. Потом он прошел в ванную, открыл аптечку и достал старую металлическую коробочку с пластырем. Еще он оторвал моток туалетной бумаги, чуть-чуть намочил ее в раковине и капнул жидкого мыла.
— Теперь чуть-чуть пощиплет, — сказал он Алексу, как говорила ему мать.
Он попытался промокнуть ранку сквозь джинсы, но мешала ткань. Какая удача.
— Но сначала надо, чтобы ты снял брюки.
— Я не хочу… будет больно. — Алекс умоляюще смотрел на Теда, который пытался принять неумолимый отцовский вид.
— Обязательно надо снять. А то будет заражение.
Сначала он снял ролики и положил их на половик. Потом он очень нежно и медленно расстегнул джинсы Алекса. Сначала показались бледные бедра мальчика, кожа была такая гладкая, что они как будто расплывались. Тонкие икры, как у лани. Наконец остались только потертые белые носки, которые Тед стащил тоже и бросил их на ролики. Ему было любопытно посмотреть на пальцы Алекса, которые оказались точно такими, какими он себе их представлял: розовые креветки с восхитительным, чуть затхлым запахом.
— Эй, вы зачем сняли с меня носки?
Тед пожал плечами, рассеянно рассматривая ступню мальчика.
— Чтобы убедиться, что больше нет царапин.
Он еще немного полюбовался ногами Алекса, подъем ступни был изящный, как японский мостик. Тед не был помешанным на ногах фетишистом, как Педократ, но он мог оценить совершенство, когда видел его. И когда он представил себе, как эти две ножки уткнутся ему в подмышечные впадины, как тело мальчика нависнет у него над головой, он почувствовал покалывание в паху. Он из последних сил удержался, чтобы не добиться своего, но время было неподходящее. Вместо этого он протянул руку к влажной туалетной бумаге и сделал то, что нужно было сделать.