Молчание золота

Таманцев Андрей

Муха еле успел заскочить в приотворенную дверь с другой стороны.

— Ну, братцы, — с веселой злостью проговорил он и, привычным движением выворотив стартер, закоротил провода зажигания. — Аривидерчи, Гвидо!

Мотор заурчал, загрохотал, и Муха, сорвав огромную, до отказа груженную машину с места, выехал на передний двор, своротив по пути какой-то утлый флигилек и еще нечто отдаленно напоминающее фонтан.

— Ну, козлы! — пробормотал он. — Сейчас мы вам устроим.

— Гони, Муха! — торжествующе закричал Боцман. — Гони на полной скорости! Если этот «КамАЗ»

как-то сюда приехал, значит, должна быть и дорога!

Не снижая скорости, «КамАЗ» воткнулся в одну из стоящих у парадного входа машин. С мерзким скрежетом тяжеленный грузовик проволок несчастный «мерс», у которого так безнадежно смяло салон, что лобовое стекло лопнуло с жалобным сиплым визгом, а потом впечатал его прямо в серую «Волгу» с забрызганными грязью номерами. До того момента об этой автомашине можно было сказать лишь то, что неизвестно, где в пределах Самаркандской области она удосужилась влезть в такую матерую черную грязь. «Волга» отлетела метра на два и осталась стоять — с разбитыми боковыми стеклами и неестественно вывернутыми вправо передними колесами.

— Значит, мы глупые русские? Не бывает глупых русских! — торжествующе заорал Муха. — Бывает много водки!!

Глаза его так горели, что Боцман, не менее своего товарища захваченный авантюрой, которая с необыкновенной быстротой и ловкостью проворачивалась на глазах изумленных этой неслыханной наглостью людей Эмира и Густери, спросил:

— Муха… может, хватит?.. Уматываем отсюда, а?

В этот момент, словно подводя промежуточный итог его словам, прозвучало несколько автоматных очередей, которые, к счастью, не затронули кабины.

Но это был уже последний звонок к леденящему кровь спектаклю.

— У нас слишком много груза, — сжавшись в один комок мускулов и нервов, потому что к «КамАЗу» уже стремительно и вместе с тем осторожно, перебежками, приближались бойцы Эмира, бросил Муха также окаменевшему от напряжения Боцману. — Нужно рискнуть облегчиться… Чтобы не догнали…

В огромном теле «КамАЗа» что-то загудело, дрогнули гидравлические рычаги, и кузов самосвала начал медленно — слишком медленно! — подниматься.

Муха приоткрыл дверь и, используя ее как щит, несколько раз выстрелил в наступавших. Один из преследователей упал, но и то, кажется, остался жив, хотя из игры был выключен наверняка. Остальные продолжали ползти. Именно ползти, потому что после выстрелов Мухи никто пока не рисковал подниматься.

Меткая очередь раскроила лобовое стекло, выворотила его верхний правый угол — так, что он едва не упал на Боцмана, которому в эти секунды оставалось только злобно ругаться, подбирая все более и более красочные и многоэтажные синтаксические конструкции.

Тем временем кузов поднялся уже достаточно, чтобы гора кирпича высыпалась на машины, припаркованные на стоянке перед домом, и перегородила выезд. При этом кирпич не высыпался до конца — s словно что-то удерживало груз в этой исходной позиции. Вероятно, кирпичи после подъема кузова встали так, что образовалось нечто вроде распорки. Ну что ж, тем весомее и неожиданней будет их падение.

— Быстрей,

быстрей, ежкина праматерь! — вопил Боцман, а Муха осоловевшими от напряжения глазами наблюдал за передвижениями людей хромого, которые приближались стремительно и неотвратимо.

А в пистолете у него оставался только один патрон. И в этот момент груз рухнул. Многотонная груда кирпичей соскользнула по наклонной поверхности, обрушилась на крыши несчастных автомобилей. Жалобно всхлипнули разбитые стекла, и все потонуло в гулком грохоте и клубах неистово вспыхнувшей красной пыли.

— Впер-р-р-ред! — прохрипел Муха и, не дожидаясь, пока кузов снова опустится, ударил по сцеплению и газу.

В этот миг из красно-кирпичной пыли вынырнула фигура человека, который, пользуясь своеобразной дымовой завесой, прорвался к самой кабине. Он поднял дуло автомата до уровня Мухиных глаз, жестокий оскал торжествующего тигра перечеркнул перепачканное лицо, но неуловимым для глаза движением Муха вскинул пистолет и выстрелил прямо через лобовое стекло.

Ни Боцман, ни сам Муха не успели заметить, попал он или нет, потому что грузовик рванул с места, переехав нырнувшего под колеса таджикского камикадзе. И, под градом пуль проехав за какие-то короткие мгновения через весь двор, на полном ходу вышиб ворота и помчался по горной дороге подальше от проклятой виллы.

— Ф-фу! — выдохнул Боцман.

— Еще не фу, — оборвал его Муха, — ты думаешь, мы вырвались?

— Надеюсь.

— Они нас не догонят?

— Мы же, по возможности, вывели из строя максимальное количество машин. Но это ни от чего нас не гарантирует… м-м-м… вот так. Кроме того, они могут поднять вертолет. Это потребует некоторого времени, но зато скорость, скорость!.. Так что, дорогой, самое веселое у нас еще впереди…

— Может, лучше отъехать от виллы на несколько километров и бросить этот чертов «КамАЗ»? Я думаю, так будет разумно?

— А дальше — пешком, чтобы не засекли с воздуха? Может, и так. Только рано пока думать об угрозе с воздуха. Мы еще с землей не все порешили…

Муха был совершенно прав, когда говорил это. Потому что не успело последнее слово этой веской фразы сорваться с его губ, как оба увидели в шестидесяти — семидесяти метрах впереди стоящего посреди дороги человека. Муха мог поклясться, что еще секунду назад его там не было, но теперь — ошибки быть не могло — совершенно неподвижная фигура человека, широко расставившего для большей устойчивости ноги, находилась прямо на пути мчащегося с бешеной скоростью «КамАЗа».

И в руках этого человека был направленный прямо в их покалеченное лобовое стекло гранатомет.

— О, черт?.. — начал было Боцман, а Муха резко вывернул руль, чтобы свернуть на обочину

Но было уже поздно.

Машину неистово подкинуло, словно в нее вцепились и теперь неукротимо терзали сотни маленьких дьяволов (дэвов?), а потом все закружилось в неистовой карусели — остывающими и тающими перед глазами сиреневыми, алыми, желтыми звездочками…

III

— Боцман! Боцман! Боцман, мать твою!!