Молчать, чтобы выжить
Шрифт:
Спрашивается, куда ушла разница?
У Валерия Аркадьевича были все основания подозревать, что разница ушла в карманы так называемых заинтересованных лиц. И прежде всего (как ни ужасно и ни крамольно это звучит) в карман самого вице-мэра Камакина. Ведь ни для кого не секрет, что подпись крупного должностного лица стоит больших денег.
Валерий Аркадьевич отвел взгляд от окна и тяжело вздохнул. Да уж, не было печали, да черти накачали… Что же теперь делать? Пойти с докладом к мэру?
Эта идея Костюрину понравилась. Он был человек ответственный и честный (по крайней мере,
И все-таки что-то в душе у Валерия Аркадьевича противилось этому простому и ясному решению.
«А что, если я ошибаюсь? — подумал Костюрин. — Что, если тут есть какое-то другое объяснение? Ведь жизнь — штука сложная, и в ней всякое случается. В конце концов, никто не застрахован от ошибок. А у Камакина вроде были большие неприятности на личном фронте. Может, дело в этом? Засуетился человек, растерялся, загрустил — вот и наделал ошибок?»
Немного подумав, Валерий Аркадьевича сдвинул брови и покачал головой.
«Нет. Такие ошибки недопустимы в любом состоянии. Да и не может это быть ошибкой?.. Так что же теперь делать? Что предпринять?»
В памяти у Костюрина снова всплыл состав огромных зеленых гусениц, медленно ползущих по железнодорожному пути. Он поморщился. Вот к какой неприятности был этот сон!
Весь день Валерий Аркадьевич мучился сомнениями. Домой он пришел совершенно в подавленном состоянии духа. Он даже от ужина хотел отказаться, но не смог преодолеть сопротивление жены.
— Ну что? Ты все еще не в духе? — спросила жена, моя тарелки после ужина.
— Проблемы на работе, — ответил Валерий Аркадьевич.
— Что за проблемы?
Костюрин дернул уголком рта:
— Да так.
Жена у Костюрина была женщиной умной, она умела с полуслова и полувзгляда угадывать желания мужа. Так что дальнейших расспросов не последовало.
Валерий Аркадьевич промучился весь вечер. А засыпая, решил: нужно дать делу «украинский сахар» (так он его про себя окрестил) законный ход. Но как человек великодушный и сомневающийся, во избежание ошибки и недопонимания, решил вначале по душам потолковать с самим коллегой Камакиным.
С этой светлой мыслью Валерий Аркадьевич выключил настольную лампу, лег под теплый бок жены и вскоре забылся спокойным, крепким сном.
4
В день, когда Лев Анатольевич Камакин и его молодая любовница вернулись из Италии в Москву, светило яркое солнце. Кое-где на асфальте поблескивали лужи, отражая голубое, безоблачное небо, но они только украшали пейзаж, добавляя в него свежести.
— Совсем как в Италии, — улыбнулась Татьяна, усаживаясь в такси.
За эти две недели она заметно похорошела. С лица сошла бледность, уступив место адриатическому загару, на щеках появился свежий румянец. В Венеции Камакин почти каждый день дарил Перовой дорогие подарки, растапливая ее сердце. И теперь с посвежевшего лица Татьяны не сходила улыбка.
Лев Анатольевич тоже забрался в машину и хотел было ответить, что в Москве даже лучше (он и впрямь очень любил столицу), но не успел. В кармане у него зазвонил мобильный телефон.
— Ну вот. Праздник кончился, начинаются будни, — весело прокомментировал Камакин этот звонок и приложил трубку к уху. — Я слушаю… Да-да, уже прилетел. Здравствуй, Валерий Аркадьевич… Что?
Пока Камакин с сосредоточенным видом слушал своего собеседника, Татьяна сказала таксисту адрес, и машина тронулась с места.
По мере продолжения разговора лицо Камакина делалось все более сосредоточенным. Потом он вдруг резко оборвал разговор, сказав:
— Хорошо, при встрече мы это обсудим. Пока.
Отключил связь и убрал трубку в карман. Татьяна проследила за его действиями и нахмурила брови.
— Что там? — спросила Татьяна, которую озабоченный вид любовника несколько насторожил.
— Дела, — коротко ответил Лев Анатольевич. И погрузился в размышления.
Всю дорогу Татьяна пробовала его разговорить, однако Камакин продолжал сидеть с сосредоточенно-нахмуренным видом. На его смуглом лбу резко обозначились три глубокие морщины. И вообще, он вдруг весь как-то постарел, за пару минут превратившись из моложавого, зрелого мужчины в пожилого, усталого человека. В конце концов Татьяна прекратила свои бесплодные попытки и тоже надула губки, думая задеть этим любовника. Однако Лев Анатольевич даже не заметил.
Полтора часа спустя они встретились — вице-мэр Камакин и вице-мэр Костюрин. Они сидели за рабочим столом друг против друга, глядя друг другу в глаза.
— Ну? И о чем же таком важном ты хотел со мной поговорить? — начал беседу Лев Анатольевич.
Костюрин поправил свои бухгалтерские очки и сказал:
— Не буду ходить вокруг да около, Лев Анатольевич. Скажу обо всем прямо.
Камакин сдержанно улыбнулся:
— Я тебя слушаю, Валерий Аркадьевич.
Костюрин, явно нервничая, взял из стаканчика карандаш и принялся вертеть его в подрагивающих пальцах.
— Ты знаешь, что после твоего отъезда я, по указанию мэра, заменил тебя на твоем… фронте работ, — начал Валерий Анатольевич.
Камакин кивнул:
— Ну да. Мы это согласовывали с мэром.
Валерий Аркадьевич вновь нервным движением поправил очки.
— Так вот, — продолжил он, повышая голос, — я разбирал твою документацию… и обнаружил кое-что странное.
Повисла пауза.
— Что ты имеешь в виду? — сухо спросил Лев Анатольевич.
— Я наткнулся на некоторые документы, подписанные тобой, — ответил Костюрин. — А конкретней на приказы об отправке вместе с гуманитарной помощью грузов, которые к гуманитарным грузам никак не относятся. Я имею в виду грузовики с маркировкой Красного Креста и МЧС.
Валерий Аркадьевич замолчал, ожидая реакции собеседника. Он взмок от волнения, а Камакин, напротив, был абсолютно спокоен.
— Продолжай, — коротко сказал он.
Карандаш в пальцах Валерия Анатольевича с треском переломился.
— Ч-черт! — сказал Костюрин и бросил обломки в стаканчик. — Так вот, Лев Анатольевич… Не скрою, что мне эти документы показались странными. Например, поставки сахара… Того самого сахара, который был закуплен с твоей санкции на Украине.
— И что же именно тебя удивило? — невозмутимо спросил Камакин.