Молчать, чтобы выжить
Шрифт:
Девушка хохотнула, но тут же смущенно прикрыла рот рукой.
— Я, наверно, не должна себя так вести, да? — спросила она, округлив глаза. — Ведь Валера погиб. И погиб из-за меня.
— Ну об этом мы с вами пока не знаем.
На лице Вероники появилось задумчивое выражение.
— Знаете что, — проговорила она, хмуря невысокий чистый лобик, — когда арестуете Глеба, передайте ему: пусть позвонит мне, когда выйдет из тюрьмы. Ладно?
— Зачем?
— Ну он ведь сделал это из-за меня, — ответила девушка и одарила Турецкого такой невинно-чистой улыбкой, что он не нашел слов для ответа.
3
Дверь была обшарпанная, обшитая затертым до дыр, а кое-где и порванным коричневым дерматином. Александр Борисович посмотрел на выдранный с мясом электрический звонок, висевший на двух проводках и, крякнув, постучал в дверь кулаком. Ответа не было. Турецкий постучал еще раз — значительно громче, чем в первый.
За дверью послышались шаркающие шаги, и вслед за тем хриплый голос произнес:
— Кого там черт принес?
— Мне бы Глеба, — громко сказал Турецкий.
— Его нет, — ответили из-за двери.
— Но мне очень нужно его увидеть!
Послышался скрежет отпираемого замка, и дверь слегка приоткрылась — аккурат на длину старой, массивной цепочки. В образовавшемся проеме показалась всклокоченная человеческая голова (непонятно, кому принадлежащая — женщине или мужчине). Существо непонятного пола прищурило красноватые глазки и рявкнуло:
— Зачем он тебе?
— Э-э…
— Ты не «экай», милый, ты говори.
Турецкий скользнул взглядом по приземистой фигуре и увидел затасканный синий женский халат. «Женщина», — понял он.
— Уважаемая, мне нужен Глеб, — вальяжно, «по-свойски», обратился к ней Турецкий. — Я ему… денег должен.
Глазки существа открылись шире.
— Ты? — недоверчиво прохрипело оно. — Ему?
Александр Борисович кивнул:
— Да. Я ему.
Некоторое время женщина в синем халате размышляла, шевеля морщинистым лбом. Потом спросила:
— И сколько ж ты Глебу задолжал?
— Сто долларов, — не задумываясь, ответил Турецкий.
— Вот оно что. Гм… Так давай мне, я ему передам!
Турецкий покачал головой и сухо произнес:
— Нет. Он велел передать ему из рук в руки.
— Не доверяет… — сокрушенно произнесла женщина. — Матери родной не доверяет, сучонок. Как это на него похоже.
— Так когда он вернется? — спросил Александр Борисович.
Женщина пожала толстыми покатыми плечами:
— Понятия не имею. Я его со вчерашнего вечера не видела. Бывает, что он вообще неделями дома не показывается.
Александр Борисович нахмурился. Дело приобретало неприятный оборот.
— А не знаете, где он может быть?
Женщина щербато ухмыльнулась.
— Да шляется где-нибудь со своими дружками, где же еще! Посмотри в ближайшем пивном баре. Они там вечно зависают, бездельники.
— А можно я…
Дверь с грохотом захлопнулась у Турецкого перед носом.
— Н-да, — проговорил он, почесывая затылок. — Ну хорошо. Я зайду в следующий раз.
Ближайший пивной бар назывался «Золотая рулька». На вывеске была нарисована огромная свиная нога, в которую вгрызался крепкими зубами розовощекий молодец с пивным животом.
— Давненько не бывал я в таких заведениях, — сказал себе Александр Борисович и, не ожидая ничего хорошего, взялся за ручку двери.
Бар располагался в бывшем подвальном помещении, стены его были выложены из рыжего кирпича, а пол покрывали деревянные, грубо сколоченные доски. Стены украшали советские плакаты. На одном из них русоволосый юноша решительно отодвигал от себя протянутую ему каким-то доброхотом рюмку водки. Подпись на плакате гласила: «Нет!» Рядом висел другой плакат, на котором строгая женщина в красном платке, хмуря брови, прикладывала к губам палец. «Не болтай!» — призывала надпись под плакатом.
— Своевременное предупреждение, — усмехнулся Александр Борисович.
Он спустился по железным ступенькам и направился к барной стойке. Два свиноподобных парня в кожаных куртках пили у барной стойки пиво из толстых стеклянных кружек. Еще несколько таких же сидели в зальчике за крепкими дубовыми столами. Один из них обернулся и, подозрительно прищурившись, посмотрел на Турецкого.
— Один «Батвайзер», — сказал Александр Борисович бармену.
Тот качнул головой и ответил:
— У нас только фирменное и «девятка».
— Тогда давай фирменное.
Парень брякнул перед Турецким кружку, половину которой занимал толстый слой лохматой белой пены.
— Да, сынок, наливать пиво тебя, похоже, не учили, — заметил Турецкий.
Он дождался, пока пена хоть немного осядет, затем с подозрением поднес кружку к губам. Несмотря на опасения, на вкус пиво оказалось очень даже неплохим. Александр Борисович сделал еще пару глотков, затем достал из кармана сигареты и закурил.
— Разреши-ка! — сунулся к зажигалке один из толстяков с торчащей из губ сигаретой.
Турецкий подождал, пока тот прикурит, и захлопнул крышечку зажигалки.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил толстяк. Он крепко затянулся, выпустил вонючее облако дыма и спросил: — Ты откуда такой будешь?
— С улицы, — ответил Александр Борисович.
Парень прищурил один глаз:
— Юморок, да?
— Что-то вроде.
— Понимаю. Я тоже шутить люблю. Один раз так пошутил, что два года условно получил.
— Наверно, не очень удачно получилось, — заметил Турецкий.
— Может быть, — согласился толстяк.