Молчать нельзя
Шрифт:
Надо сдержаться. Сломить гордость. Надо выдержать ради побега. Надо притвориться.
— Мы глупые, грязные поляки, господин шарфюрер СC, — произнес он громко.
— Правильно, — заулыбался тот. — В Биркенау вас кое-чему научили, а твои приятели тоже знают, кто они?
— Да, господин, шарфюрер CС. мои товарищи тоже знают, что они грязные поляки, — сказал Януш, сгорая от стыда за свой мерзкий поступок. Но то, что он сделал, было нужно для спасения товарищей.
— Где ты научился говорить по-немецки?
— В школе,
— Гут, — милостиво кивнул он головой. — Как твоя фамилия?
Такой вопрос, несмотря на благодушный тон, мог означать смертный приговор. Но на груди четко виднелся номер. Выхода не было.
— Януш Тадинский, — ответил он.
— Гут, — еще раз сказал немец. — Всем в блок номер восемнадцать, а ты, Тадинский, явишься к старшему по блоку. Читать и писать умеешь?
Таких вопросов в плену ему еще не задавали. Но лгать не имело смысла: ведь в деле есть подробная справка.
— Умею, господин шарфюрер СС.
— Можешь стать писарем, если хочешь. Скажи об этом старшему по блоку Юпу Рихтеру. Ему нужен хороший писарь.
Януш готов был ответить отрицательно. В карантине тоже были писари. Они вели учет умерших. Заключенные ненавидели их так же, как капо и остальную банду.
— Соглашайся, глупец, — шепнул ему Тадеуш, — ты сможешь нам помочь.
— Я согласен, господин шарфюрер СС, — ответил Януш.
— Марш по местам! — раздалась команда.
Бандиты с зелеными треугольниками защелкали кнутами, но никого не тронули без приказа эсэсовца. Янушу показалось, что его ответы ошеломили всю шайку. Так оно и было на самом деле.
Позже они не р. аз видели, как встречаются новые партии: не менее трети новичков расстаются с жизнью на плацу.
Юп Рихтер — человек с бычьей шеей и квадратным лысым черепом (вылитый немец с карикатуры) — неприветливо и испытующе посмотрел на Януша. Его беспокоило покровительство шарфюрера СС этому поляку.
— На кой черт мне писарь, у меня уже есть один! — заорал он.
— Не знаю. Господин шарфюрер сказал, что я должен явиться к вам, — ответил Януш.
— Правда, мой писарь умеет все, кроме писанины, и списки у него никогда не бывают в порядке, а в воскресенье как раз уходит команда. И если хоть один не окажется на месте — отвечать мне. Раз. а два мне уже приходилось красть в соседнем блоке мертвецов, чтобы сошлось количество. А ты и впрямь справишься? — поинтересовался Юп.
— Разве это так сложно? — ответил Януш.
— Я не здорово разбираюсь! — признался Юп. — Хорошо, я возьму тебя. А старого писаря отошлю к заключенным. Он последнее время стал зазнаваться. Направь его сразу же в строительную команду. Интересно, сколько он там протянет. Подожди здесь, я сейчас вернусь.
Прошло десять минут. Каморка Юна была отделена от общего помещения деревянной перегородкой. Здесь стояли сравнительно чистая кровать, стол с двумя стульями. На грязном столе — ящик с картотекой, журнал, чернильница с воткнутой в нее ручкой, старая промокашка со следами тысячекратного применения. На стенах — картинки. В глаза бросилась непристойная фотография жирной голой женщины с отвислыми грудями, с чувственным ртом развратницы. Януш вспомнил нежную, хрупкую Геню, вдвойне чистую без одежды.
Появился Юп.
— Мировая баба! — осклабился он. — Моя! Я убил ее, застав с другим. За это попал в Заксенхаузен, а оттуда — сюда. Эсэсовцы оставили мне фотографию. Отличная была баба… Вкусная, стерва!
Януша передернуло. Так вот каков его новый шеф! Но Тадеуш прав. Место писаря открывает широкие возможности, и надо воспользоваться ими.
Юп Рихтер сел за стол.
— Мне здесь недостает только бабы. Хотя для такого ловкого парня, как я, найдется выход… Тебя как зовут?
— Тадинский. Януш Тадинский.
— А ты действительно справишься со всеми этими бумагами? Садись! Старший по блоку и писарь должны быть друзьями. На каждого вновь прибывшего надо заводить карточку. Карточки мертвых убирают из картотеки, как только похоронная команда разделается с трупами, а фамилии мертвецов перепишут в этот регистр. Количество карточек должно совпадать с количеством людей в блоке. А их здесь больше тысячи. Неужели справишься?
— И это все? — спросил Януш, подумав, что на такую «работу» уйдет не больше часа в день.
— Больше писарю нечего делать, — сказал Юп, вытащил ручку из чернильницы и начал вертеть ее в руке. На стол упала большая черная капля.
— Да садись же, — продолжал он и, когда Януш сел, добавил: — У меня есть полбуханки хлеба. Хочешь есть?
— Конечно, хочу, — не выдержал Януш, стыдясь своей жадности. Он взял хлеб, посмотрел на него голодными глазами и спрятал под рубашку.
— Почему же ты не ешь?
— У меня есть товарищи.
— Забудь здесь о товарищах. Думай лишь о себе.
— У меня есть товарищи, — упрямо повторил Януш.
— Хочешь сигарету?
«Ему что-то от меня нужно, — подумал Януш. — Старшие по блоку такими не бывают. Все они садисты, убийство для них — развлечение. И Юп не отличается от остального лагерного начальства, но почему-то старается казаться иным».
Януш взял сигарету и с жадностью прикурил от зажженной Рихтером спички. Глубоко затянулся и закашлялся. На глазах выступили слезы. Когда он курил последний раз?
— Я не очень хорошо разбираюсь в бумагах, — продолжал тараторить Юп. — Ежедневно нужно комплектовать рабочие команды и всегда точно знать, кто где работает. Это очень сложно.