Молчи и танцуй
Шрифт:
Проделав «очищающие процедуры», мужчина снова посмотрел на небо. И тут же с облегчением вздохнул, потому что неопознанный светящийся объект по-прежнему опускался вниз. Пожалуй, он даже увеличился в размерах и теперь-то точно смахивал на сигнальную ракету. Кто ее мог пустить оттуда, сверху, и почему она не гаснет?
– Ешкин свет, – буркнул водитель. Он смотрел на звезду широко раскрытыми глазами и не обращал внимания на рев автомобиля, раздававшийся слева. Он сделал шаг вперед, затем еще один.
Эти два шага его спасли.
Из-за пригорка выскочил грузовик. Он несся по встречной полосе, гремя пустым кузовом и воя сиреной. Скорее всего, водитель надавил на клаксон
Хозяин «Запорожца» стоял уже в сугробе, когда в двух шагах за его спиной машина получила сокрушительный удар в лоб. Под скрежет металла и стон клаксона грузовик протащил легковушку на двадцать метров вперед и только потом остановился.
Маленький зауральский городок тоже все видел, поэтому серьезно отвлекся от своей привычной вечерней возни. Он не предполагал, что станет свидетелем чего-либо подобного, поскольку самым большим катаклизмом, случавшимся в его истории, до сих пор считался внезапный майский снегопад, похоронивший результаты апрельского коммунистического субботника. Синоптики потеряли дар речи, когда звезда (уже довольно внушительных размеров) повисла высоко над площадью, зато немногие имевшиеся в городе ученые успели насобирать материал для своих исследований.
Сияние можно было наблюдать практически с любой точки. Все видели его по-разному: кто-то со своего балкона сквозь жидкие облачка наблюдал размытое пламя газовой горелки, кому-то мерещился кусочек радуги. Дети с замиранием сердца глядели в небо и представляли инопланетян, зеленых человечков с большими ушами, взрослые же начинали нервничать и звать детей домой – мало ли что там летает, вдруг оно упадет вниз. На несколько минут сонный покой городка был нарушен. Светящаяся точка приковала взгляды дежурных патрулей и уличных грабителей, водителей машин и простых пешеходов. Не могли оторваться от этого загадочного зрелища и трамвайные вагоновожатые, ввиду чего в тот зимний вечер января семьдесят пятого года случилось несколько неприятных дорожных происшествий. К счастью, обошлось без жертв.
Газеты, телевидение и радио проявили традиционное единодушие – они, как обычно, ничего не видели. Командование секретного военного гарнизона, располагавшегося неподалеку, приложило максимум усилий, чтобы необычные атмосферные явления оставались в их компетенции. Никто и спорил. Взрывы, крушения, НЛО – всегда в компетенции людей в погонах. Всем остальным приходится довольствоваться рекордными надоями и плавками. Только одна газета, «Зауралье», позволила себе заметить, что иногда советским гражданам не мешает задирать башку вверх – можно увидеть чертовски занятные вещи. (На следующий день главного редактора вызвали в горком партии и врезали по той самой башке за попытку создать нездоровый ажиотаж).
Нашлись и простые горожане, державшие в кармане фигу. Одним из них был молодой мужчина лет двадцати пяти, худой, бледный и довольно мрачный с виду. Он сидел возле раскрытого окна в собственной кухне на пятом этаже серой кирпичной «хрущевки», пил водку, закусывая бутербродами из черного хлеба с отвратительной на вкус колбасой. Рядом на табурете катушечный магнитофон выцарапывал из осыпавшейся пленки песню Высоцкого о переселении душ.
Молодой человек снимал «атмосферное явление» на фотоаппарат.
– Счастливая звезда, – бормотал он. – Вот кому-то повезло сегодня…
Он снимал почти до самого конца. Только когда закончилась пленка, молодой человек закурил, выпустил из носа струю дыма и прислонился к стене. Завтра он узнает, что «звезда», провисев в небе около получаса, исчезла так же неожиданно, как и появилась, – она просто растаяла – и что в это время в городе родился новый гражданин Советского Союза.
Мальчик. Три кило весу, пятьдесят сантиметров в холке. «Восьмерка» по шкале Апгар.
Часть первая
МОЛЧУН
1
Из книги Глеба Шестопалова
«Убегающий Волк»
Гоните всех этих «мудрых учителей»! Гоните! Они всю жизнь нам мешают...
Да-да, едва мы перестаем писать в кровать и пересаживаемся на горшок, они уже говорят нам, что мы должны делать и как должны себя вести. Они знают лучше нас, чем нам стоит заниматься с малолетства – бальными танцами, гимнастикой, фигурным катанием или игрой на арфе. Они найдут нам кружок «по нашему вкусу», они купят нам кроссовки, коньки, боксерские перчатки и даже паяльник; они поставят нас на табурет в центре зала, заставят читать стишки и будут хохотать и умиляться, потому что половину звуков мы еще не произносим, или принудят петь песенку о бабушке, хотя и музыкального слуха-то у нас нет, да и бабушку мы в гробу видали.
Что, страшно? О, это еще не все. Они будут преследовать нас и дальше…
«Почему ты не слушаешь учителя математики? Тебя не интересует математика?! Хорошо, допустим. А история? Литература? Биология? А что тогда тебя интересует?! Ты понимаешь, что должен учиться на «пятерки» и «четверки», если хочешь стать человеком? Ни черта ты не понимаешь в этой жизни, бестолочь…
А что это за плакаты у тебя висят на стене? Что это за горилла волосатая с кольцом в носу? А в наушниках у тебя что орет? Это музыка? Это – музыка?! Выключи! И нечего тебе шляться с этими приятелями, и что ты ревешь, какие у тебя вообще могут быть проблемы и заботы в твоем возрасте? Девочка бросила? Мальчик разлюбил? В школе дразнят? Бред какой! У тебя сейчас только одна забота – ты должен (должна) учиться, учиться и еще раз учиться, чтобы стать человеком.
Да, ты должен окончить школу, поступить в институт, ты должен завести семью (мы тебе расскажем с кем именно), вы должны любить друг друга, ты должен ходить на работу, чтобы приносить оттуда зарплату, ты должен быть ответственным и не забивать голову пустыми мечтами… словом, ты всем должен, должен, должен…».
Короче, мы живем с противным чувством, что кому-то все время должны. Оно разъедает душу, но мы не можем от него избавиться. Сначала мы должны своим родителям, угробившим на нас лучшие годы своей жизни; потом должны учителям в школе, у которых маленькая зарплата и своих сопливых детей полон дом; потом мы слушаем своих друзей и знакомых, потом мы боимся огорчить своих супругов и их родителей, боимся общественного мнения, боимся сделать больно и «поступить некрасиво», боимся нарушить установленные кем-то правила… Мы всего боимся – пугливые зверушки, постоянно испытывающие чувство вины! – а потом умираем, и ничего после нас не остается, кроме скромных цифр на могильной плите и стандартной биографии.