Молчи, терпи
Шрифт:
Почерк был таким круглым и неаккуратным, словно писал маленький ребенок. Все люди разные, все ладони разные… Но короли могут воспользоваться услугами писаря, дабы их письма выглядели более-менее прилично. Девушка осторожно сложила письмо пополам, чуть наклонив его к себе. Странно было вот так держать в руках послание от самого взбалмошного из королей близлежащих стран.
– И что там? – нетерпеливо спросил Джек.
Он
– От твоего отца, – ответила Эльза.
Что-то с грохотом свалилось на пол, прокатившись по гладкой поверхности. Должно быть, Джек выронил пояс с тяжелой пряжкой, и тот проехался вперед… Пальцы Эльзы дернулись, стоило стуку коснуться ее слуха. Девушка услышала шаги, быстро приближающиеся к ней, хотела отпрянуть, развернуться, но не успела… Джек выхватил письмо из ее пальцев и сжал его в своих руках.
Серые зрачки бегали вдоль строк, скользили по ним, словно по тонкому льду. Как бы не провалиться вглубь, не исчезнуть, потеряв выход к свету… Джек сморщил лоб, дочитав до конца. Он не протянул письма Эльзе, нет… Скомкал его, точно испорченную бумажку. Королева открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Джек одарил ее до мурашек неприятным взглядом.
– Нужно отчалить завтра, – тихо произнес он.
– Это слишком…
– Скоро? Слуги соберут вещи, успеют, не волнуйся.
Тон Джека словно говорил о том, что юноша не примет ни единого возражения. Сталь вновь блеснула в его холодных глазах, словно искры разгорающегося пламени. Губы Джека еле заметно дернулись: что-то рассмешило Его Высочество. Эльза же свои губы смущенно поджала, опустив глаза. Она вспомнила морскую гладь, эти страшные картины с изображением шторма…
– Мы примем приглашение? – спросила она.
Король нехотя оторвал взгляд от скомканной бумажки.
Плотно сложенные губы супруги заставили его вздернуть бровь. Два шага приблизили короля к ней… Два шага сократили расстояние. Эльза не отшатнулась. Когда юноша провел пальцем по ее щеке. Кожа белая, бархатная, мягкая, словно кошачья шерстка… Так и хотелось гладить Эльзу и дальше, не обращая внимания ни на что.
– Да. Тебя это беспокоит?
Джек склонил голову, словно любопытная лесная птица. Шея его
– Нет, – обманула королева.
Но ложь ее вышла скомканной, противной, словно болотная жижа. Джек вычитал в глазах собеседницы накатывающий волной ужас, жалящий, точно колючий куст дикой смородины. Девушка молчала, не желала отвечать. Горло точно скрутила невидимая веревка, что давила сильнее и сильнее.
Джек слишком резко двинулся на нее, наклонился вперед, запечатлев на лбу королевы горячий поцелуй. Он успел забыть вчерашний вечер, но Эльза не успела… Ей страх как хотелось пихнуть его в бок, дабы избавиться от надоедливого супруга, отшвырнуть его в другой конец комнаты, пустив в Джека сноп ледяных искр.
Но она не могла. Не могла…
Не этого ждут ее подданные, не этого хотела бы голодающая страна. Родители любили повторять: «Молчи, терпи, от всех укрой», слишком часто они твердили гадкую фразу… И Эльза слушала их слова так трепетно, что те отпечатались на ее сердце. Королева прикрыла глаза, слабо улыбнувшись. Вежливый жест, заученный много лет назад. Он выходил у королевы профессионально.
Стук в дверь вновь прервал их, но на этот раз он был более ожидаем. Король нехотя отошел от Эльзы, чтобы открыть дверь. Он не одет, в отличие от нее… Королеве оставалось лишь справиться с собственными волосами, чтобы оказаться готовой к встрече с самыми дорогими из гостей. Служанка явится чуть позже.
А вот помощник Джека пришел прямо сейчас. Девушка, что относила письмо, сообщила ему о том, что видела правителей бодрствующими. Владимир тут же понял, что пора навестить своего хозяина, помочь ему с утренними процедурами. Он кротко постучался в дверь, смиренно ожидая, пока дверь двинется назад.
Молодой правитель не спешил. Он дал Эльзе время, чтобы та успела скользнуть к двери, и лишь после отворил ее прямо перед своей дамой. Слуга поклонился королевской чете и сдержанно улыбнулся в знак приветствия. Девушка прошмыгнула мимо него, торопилась быстрее выйти, пока супруг был с ней так… Любезен.
Дверь с грохотом закрылась за ее спиной, погрузив коридор в звенящую тишину позднего утра. Дворец словно пустовал, расплывался на горизонте в своем молчаливом созерцании. Эренделл гудел снаружи, точно улей, трещал разными голосами и заливался неприятным хохотом… Какофония сотни голосов могла свести с ума, парализовать сознание своей тяжестью…
– Доброе утро, Ваше Величество.
Этот голос был ей знаком.