Молекулярное кафе
Шрифт:
В небольшом стеклянном ящике прыгало маленькое мерзкое существо, покрытое глянцевитой кожей. Жирное туловище венчалось головой, очень похожей на крысиную. Это была уменьшенная копия экспоната, хранившегося в саркофаге, но передвигающаяся на четырех ногах. Сверкающие красные глазки со злобой глядели на вошедших.
– Где вы его раздобыли?
Голос Командира был непривычно хриплым.
– Привез с Земли. Еще недавно оно было обыкновенной морской свинкой, пока я не заразил его найденным здесь вирусом.
Доктор подошел к столу и показал на один из запаянных стеклянных сосудов:
– Вирус, имеющий форму октаэдра. Я его исследовал самым тщательным образом. Попав в организм, он меняет всё: структуру клеток, внешний облик и, наконец, психику. Он заставляет организм перестраиваться по образу, зашифрованному в цепочке нуклеиновых кислот, хранящейся в этом октаэдре. Кто знает, из каких глубин космоса попала сюда эта мерзость?! Теперь нужно уничтожить содержимое колб заодно с этим зверьком.
– Вы считаете, что вся история деградации хозяев планеты была попросту эпидемическим заболеванием? – спросил Геолог, не отрывая взгляда от ящика.
– Безусловно. Вероятно, не больше чем за два поколения окончательно сформировался тип крысо-людей.
– Кто же тогда их вылечил?
– Те, кому воздвигнут памятник, неизвестные пришельцы из космоса. Здесь, в подземелье, тайком от крысо-людей, потерявших всё человеческое, каждую минуту рискуя заразиться, они искали способ победы над эпидемией, и это им удалось. Может быть, изображения шаров на пьедестале памятника, чередующихся с октаэдрами, это символы разработанного ими антивируса. К сожалению, никаких следов этого антивируса обнаружить не удалось.
– Что же было дальше?
– Об этом можно только строить догадки. Может быть, было то, о чем говорил Командир. Неизбежная старость планеты вызвала переселение возрожденного человечества в другую часть Галактики.
– Я перед вами очень виноват, – сказал Командир, подходя к Доктору. – Надеюсь, что вы меня простите. А сейчас – за работу. Через три дня – старт на Землю.
Протянутая рука Командира повисла в воздухе.
– Старт будет через два месяца, как условлено, – сказал Доктор, пряча руку за спину. – Два месяца карантина, пока выяснится, что я не заразился этой штукой. А пока ко мне нельзя прикасаться.
НЕЕДЯКИ
По установившейся традиции мы собрались в этот день у старого Космонавта. Сорок лет тому назад мы подписали ему первую путевку в космос, и, несмотря на то, что мы оставались на Земле, а он каждый раз улетал все дальше и дальше, тысячи общих интересов по работе связали нас дружбой, крепнувшей с каждым годом.
В этот день мы праздновали сорокалетие нашей первой победы. Как всегда, мы предавались воспоминаниям и обсуждали наши планы. Пожалуй, не стоит скрывать, что с каждым прошедшим годом воспоминаний становилось все больше, а планов… Впрочем, я несколько отвлекся от темы.
Мы только что закончили спор о парадоксах времени и находились еще в том возбужденном состоянии, в котором бывают спорщики, когда все аргументы уже исчерпаны и каждый остался при своем мнении.
– Я считаю, – сказал Конструктор, – что время, текущее в обратном направлении, так же выдумано математиками, как космонавтами миф о неедяках. Степень достоверности примерно одинакова.
В глазах Космонавта блеснули знакомые мне насмешливые огоньки.
– Вы ошибаетесь, – сказал он, наполняя наши бокалы, – я сам видел неедяк, да и само название тоже придумано мною. Могу рассказать, как это произошло.
Это случилось тридцать лет назад, когда мы только начали осваивать Большой космос. Летали мы тогда на допотопных аннигиляционных двигателях, доставлявших нам уйму хлопот. Мы находились на расстоянии нескольких парсеков от Земли, когда выяснилось, что фотонный ускоритель нуждается в срочном ремонте. Корабль шел в поясе мощной радиации, и о том, чтобы выйти из кабины, снабженной надежной системой биологической защиты, нечего было и думать.
Выручить нас могла только посадка на планете, обладающей хоть какой-нибудь атмосферой, способной ослабить жесткое излучение.
К счастью, такая возможность скоро представилась. Наш радиотелескоп обнаружил прямо по курсу небольшую систему, состоящую из центрального светила и двух планет. Можете представить себе нашу радость, когда приборы зафиксировали на одной из этих планет атмосферу, содержащую кислород.
Теперь уже нами руководило не только стремление поскорее исправить повреждение, но и азарт исследователей, хорошо знакомый всем, кто когда-либо в космосе обнаруживал условия, пригодные для возникновения жизни.
Вы хорошо знаете наши старенькие корабли. Молодежь их сейчас считает просто смешными, но я о них вспоминаю с сожалением. Они не имели того комфорта, которыми обладают современные лайнеры, и команда на них была смехотворно малочисленной, но для разведки космоса они, по-моему, были незаменимы. Они не нуждались в космических посадочных станциях и, что самое главное, легко конвертировались в ракетопланы, обладающие прекрасными маневренными качествами.
Наш экипаж состоял из Геолога, Доктора и меня, исполнявшего обязанности командира, штурмана и бортмеханика. Четвертым членом экипажа был мой старый космический товарищ – спаниель Руслан.
Мы с трудом сдерживали охватившее нас нетерпение, когда на экране телевизора замелькали облака, скрывавшие поверхность таинственной планеты. Кое-что о ней мы уже знали. Её масса била близка к земной, а период обращения вокруг центрального светила равен времени оборота вокруг собственной оси. Таким образом, она, наподобие Луны, всегда обращена к своему солнцу только одной стороной. Её атмосфера состоит из 20% кислорода, 70% азота и 10% аргона. Такой состав атмосферы избавлял нас от необходимости работать в скафандрах.