Мольер. Его жизнь и литературная деятельность

Барро Михаил Владиславович

Пребывание в Пезене оказалось для труппы очень выгодным, и она провела здесь также большую часть 1656 года. Среди достопримечательностей Пезены путешественникам и теперь показывают деревянное кресло, на котором часто сиживал Мольер у парикмахера Жели. Это бывало обыкновенно по субботам как базарным дням в Пезене и канунам праздника, когда тщательно заботились о состоянии шевелюр. Парикмахерская Жели стояла на бойком месте, на базарной площади, и двери ее не переставали открываться и закрываться за жителями Пезены. Тут были и почтенные старцы, и франтоватая молодежь – целый город в миниатюре, со всеми его историями, скандалами, печалями и радостями. Трудно было выбрать место более удобное для наблюдателя нравов. Действительно ли то кресло, которое показывают в Пезене, имело когда-либо отношение к Мольеру, но во всяком случае легенда о Мольере, изучающем типы в мастерской парикмахера, очень правдоподобна.

Спустя

три года Мольер дебютирует со своею труппою в Париже и потом, несмотря на хлопоты по театру, несмотря на семейные дела, пишет одно за другим ряд произведений, увековечивших его имя в истории. И когда вы восхищаетесь глубиною этих произведений или, по крайней мере, наблюдательностью их автора, то невольно задумываетесь над вопросом, каким образом этот ряд комедий, то остроумных, то глубоких, мог быть написан в сравнительно короткий период парижской жизни Мольера. Ответом на такой вопрос может служить легенда, связанная с пребыванием Мольера в Пезене. Это случалось, конечно, не в одной Пезене; повсюду, во всех пунктах своего двенадцатилетнего странствования по провинциям Мольер собирает материал для своих последующих произведений – эти человеческие документы, как выражаются современные реалисты. Пезенская легенда, правдоподобна она или нет, доказывает лишь то, что наблюдения Мольера входили в его планы, а не были простым запасом сведений бывалого человека, невольного зрителя чужой жизни во всех ее проявлениях. Не полагаясь на одну память, Мольер, без сомнения, записывал наиболее характерные факты, целые сцены, разговоры или только эскизы выдающихся типов. Говорят, он всегда носил с собою карты, на которых отмечал всё характерное, тут же, на месте встречи с этим явлением. Намек на это можно видеть в его комедии «Школа жен», в следующих словах Арнольфа:

Здесь женщины дивят своим бесстыдством!Брюнетки ли, блондинки, – все равно —На пламенные ласки не скупятся,И не они мужей, а их мужья боятся:Раздолье полное… Я здесь живу давно —И было уж над кем мне посмеяться……………………………………………….Чуть не по дням растут мои записки!

В конце 1656 года «Генеральные штаты» собрались не в Пезене, а в Безье. Туда же направился и Мольер со своею труппою. Конти в это время не было в Лангедоке, и оскудение общественной кассы не замедлило отразиться на труппе его имени. Приехав в Безье, Мольер разослал депутатам съезда бесплатные билеты, но они тотчас возвратили их с заявлением, что всякий желающий быть в театре может приобрести билеты за деньги. В Безье была поставлена 6 декабря 1656 года вторая крупная пьеса Мольера – «Любовная досада», содержание которой было заимствовано автором на этот раз у испанского писателя Николо Секки.

Но, взяв готовую канву, Мольер переделал произведение Секки до неузнаваемости. Его «Шалый», если не считать живую фигуру Маскариля, все-таки был не более как пятиактный фарс, весь интерес которого состоял в запутанности интриги и в комических положениях героев. Совсем другое видим мы в «Любовной досаде». Это история двух сердец, горячо любящих друг друга и тем не менее то и дело прерывающих свою любовь сценами ревности, полного равнодушия, вплоть до возврата подарков и писем, но, в конце концов, в самый разгар ссоры опять примиряющихся. Глубокая наблюдательность и знание человеческого сердца сквозят здесь в каждом слове и в каждом движении молодых героев. Здесь отразилась, без сомнения, сердечная жизнь самого Мольера. Он сам переживал в эту пору то настроение, в каком с таким искусством изобразил молодого Эраста в своей новой комедии. У него тоже была в это время своя Люцилия…

Возраставшая враждебность населения и отсутствие Конти заставили Мольера поспешить с отъездом из Лангедока. В феврале 1657 года он давал уже представления в Лионе, в этой колыбели его успехов, затем в Оранже, Дижоне и Авиньоне. В Авиньоне Мольер встретился со знаменитым французским живописцем Пьером Миньяром. Миньяр возвращался в это время во Францию из Италии, где провел двадцать два года. При каких обстоятельствах произошла встреча писателя и художника – неизвестно, но с этих пор их всегда соединяла самая тесная дружба. Мы будем еще говорить о Миньяре, когда Мольер возвратится в столицу.

Карнавал 1658 года Мольер провел в Гренобле. С этого пункта его маршрут коренным образом изменяется, он покидает юг и, нигде не останавливаясь или останавливаясь только для отдыха и ночевок, держит путь на север, в Руан. Такое путешествие

не могло быть вызвано одним желанием посетить столицу Нормандии. Мольер заканчивал свою провинциальную одиссею… Богатый опытом, полный новых литературных замыслов, он решил опять показаться перед парижскою публикой, но, чтобы не потерпеть памятного ему крушения «Блистательного театра» и обеспечить себе отступление на случай неудачи, он избрал Руан как ближайший пункт к столице. Мольер выбыл из Гренобля после Пасхи. Ему было в это время 36 лет. Судя по портрету, написанному Миньяром около этого времени, несмотря на перенесенные испытания, Мольер выглядел очень бодро. Открытое лицо полно смелого вызова, и только изысканный костюм отчасти намекает на осознание необходимости молодиться.

В пятидесятых годах XVII века в Руане были два помещения для театра; одно из них, принадлежавшее семейству Браков, было занято Мольером. Представления начались здесь в июне. В 1653 году, когда Мольер впервые знакомил лионцев со своею труппою, его соперник в этом деле, Миталла, был принужден прекратить представления. То же самое случилось и в Руане. Там до приезда Мольера подвизалась труппа дю Круази. С первых же представлений Мольера дю Круази почувствовал превосходство новой труппы, потому что сборы его кассы сразу упали. Дальнейшая конкуренция оказалась безуспешной, и спектакли дю Круази прекратились, а труппа его частью разбрелась, частью присоединилась к Мольеру, и в числе этих последних был и сам Филибер Гассо (дю Круази).

Двенадцатилетние странствования Мольера по провинциям были сценическою школою для него и для его труппы. Имея свой собственный репертуар, эта труппа исполняла его с невиданным до того времени ансамблем и тонкостью отделки каждой роли пьесы, отсюда – крушение дю Круази и слияние его труппы с мольеровской. Но еще лучше доказывается зрелость этой последней восторженными отзывами о ней обоих Корнелей. И Пьер, и Томас Корнели – оба жили в это время в Руане. Со времени неудачи своего «Пертрарита» Пьер Корнель перестал писать для театра и занимался исправлением прежних своих сочинений, подготовляя второе их издание и переводя также «Подражание Иисусу Христу». Прибыв в Руан, Мольер не замедлил поставить, кроме своих фарсов, еще и трагедии Корнеля. Автор «Сида», конечно, был в числе почетных посетителей этих представлений и вскоре сделался, вместе со своим братом, преданнейшим другом Мольера. Впечатлениям этой поры и благосклонным побуждениям Фуке, генерал-интенданта финансов, нужно приписать то обстоятельство, что в течение двух месяцев 1658 года Корнель написал новую трагедию – «Эдип».

В промежутках между представлениями Мольер наезжал в Париж. Театр Маре, в судьбе которого принимал близкое участие Корнель, в это время начинал падать. «Я хотел бы, чтобы она соединилась с труппою Маре: она могла бы переменить ее судьбу», – писал Корнель аббату де Пюру, подразумевая под словом «она» труппу Мольера. Эта благосклонность вскоре увеличилась еще тем, что оба брата Корнели с жаром молодости увлеклись красотою двух актрис восторгавшей их труппы, Дюпарк и Дебри. Роман закончился, впрочем, одними стихами, а для Мольера – рекомендациями к различным влиятельным лицам Парижа. Бывший правитель Лангедока, Конти находился в эту пору в Париже. Правда, между ним и Мольером лежала теперь преграда, различие убеждений: Конти сделался янсенистом и потому считал актера отравителем общества, – но прежняя дружба взяла все-таки верх, и он направил Мольера к Конде. Осенью 1658 года, получив звание «актеров его королевского высочества» и разрешение дебютировать в Лувре, труппа Мольера простилась с Руаном, и тяжело нагруженные повозки ее опять подняли пыль на той дороге, по которой двенадцать лет тому назад она печально подвигалась к югу, оставляя за собою в столице развалины «Блистательного театра».

Глава IV. Мольер в Пти-Бурбоне и Пале-Рояле

Парижские театры: Пти-Бурбон, Маре и Отель де Бургонь. – Дебют Мольера. – Мольер в Пти-Бурбоне. – Общее устройство театра. – Время представлении. – Зрители.—Сотрудники Мольера. – Мадлена Бежар, Дебри и Дюпарк как актрисы. – Брекур. – Барон. – Лагранж и его «Регистр». – Начало спектаклей в Пти-Бурбоне. – Неудачи и причины их. – «Жеманницы». – Впечатление от пьесы. – Отель де Рамбуйе. – Екатерина Вивон и ее общество. – Язык жеманниц. – Предшественники Мольера по изображению жеманниц. – Обвинение Мольера в плагиате. – Запрещение «Жеманниц». – Предисловие Мольера к первому изданию их. – Возобновление пьесы. – Содержание «Жеманниц». – «Сганарель». – Разрушение Пти-Бурбона. – Мольер в Пале-Рояле. – Возобновление спектаклей. – Дон Гарсия. – «Школа мужей». – Недовольные в Во-Леконт. – Шарль Фуке. – Празднество в Во. – Падение Фуке. – Людовик XIV и Мольер.