Молитвенник хаоса
Шрифт:
Ибо враг готовится к нападению во имя несостоятельной морали и под знаменами обреченного порядка. Я спрашиваю у всех: что мы противопоставим этим Варварам? Толерантность и широту взглядов? Они с хохотом разгромят нас. И если мы встанем на пути их армии с голыми руками и, нарядившись в цветы, станем рассказывать им о мире, они поступят с нами так, как поступили в Средние века Монголы, когда тридцать безоружных мужчин — буддистских паломников вышли к ним в надежде тронуть их сердца, — и Монголы, подивившись немного, их уничтожили.
И если мне скажут,
Мы не сможем ни о чём договориться, потому что нам всего будет недоставать, нам не избежать ни Голода, ни Расизма, и мы не сможем уберечься от одного, отдавшись другому, однажды мы станем Расистами, просто чтобы прокормиться, мы станем нуждающимися в худшем смысле этого слова, мы будем Материалистами и Расистами.
Два принципа станут едины, как становятся едины сегодня Национализм и Социализм. Ибо сегодня идеи играют отупевшими людьми, которые думают, что выбирают, но то, что они выбрали, сделало выбор раньше них, и целые народы становятся игрушками во власти своих идеи, объектами своих орудий, и никогда они не были большими рабами, никогда не были ни более одержимы, ни более отчуждены, и закостенелые циники, которые ведут их за собой, не менее тупы, чем их жвачные подчиненные.
Никто не видит ясную картину, потому что не осталось ясных и прозрачных идей, мы движемся к катастрофе, к ней ведут все пути, нас измучили парадоксы, мы ищем простоты, но мы найдем ее только в смерти, поэтому скоро смерть уже никого не испугает.
Наши господа — то балаганные клоуны, а то софисты, то экзорцисты, а то гипнотизеры, все они пытаются выиграть время у хаоса и у смерти, но им не остановить неизбежное, а мы движемся прямиком к катастрофе.
На пути нас ждут самые убийственные идеи, и когда нужда припрет нас к стенке, мы не сможем обойти их стороной. Чтобы превратиться в хищников, нам придется подойти к фатальной грани, и когда мы встанем перед ней, мы отвергнем все наши гуманистические иллюзии и сбросим наших врагов в пропасть.
Уничтожение станет общим знаменателем будущих политиков, и природа добавит к нашим ужасам свои собственные. Конец века узрит Триумф смерти, мир, истерзанный людьми, освободится от лишнего человеческого груза, не останется и островка, где сильные мира сего смогут укрыться от всеобщего ада, который они нам готовят, и видение их агонии будет утешением для обманутых ими народов. Будущий порядок станет всемирным наследником всех наших провалов, и пророки будут собирать вокруг себя выживших посреди руин.
Всё, что с нами происходит, готовится уже давно, и те, для кого Традиция не пустой звук, знали, что мир обречен, но они не могли найти публики, которая бы их услышала.
Сердце человека не менялось, сердце человека подобно глубокому и мрачному морю, которое меняется только на поверхности, где наша чувствительность отражает свет, но если опуститься глубже, мы обнаружим то, что было извечно и пребудет всегда: туда не доходит никакая философия, только у теологии есть ключи от бездны.
Наша теология, по преимуществу, была извращена, и мы до сих пор искупаем ее преступления и ошибки: она испоганила природу, и природа отомстила за это. Мы антифизики, а наши так называемые богооткровенные религии смогут построить только гробницу нашего вида. Безумие креста стало безумием человека, наслаждение жертвой — последнее наслаждение, соответствующее нашим творениям, а вкус к смерти станет концом наших идей.
В хаосе, в который мы погружаемся, больше логики, чем в порядке смерти, в котором мы обустраивались на протяжении стольких веков и который разлагается под нашими механическими шагами.
Мы погружаемся в ночь, где всё разваливается, и мы уже не можем оглянуться назад, туда, где погас всякий свет. Мы остались наедине с нашими идеями и творениями, отданные на милость общей для них непомерности.
И всё-таки нужно идти, и не в нашей власти остановиться, мы сбились с пути, и теперь, если мы станем медлить, сам путь увлечет нас за собой. Говоря по правде, мы понесли справедливое наказание за то, что не продумали мир заново. Мир уходит у нас из-под ног, когда мы его очеловечиваем, потому что мы не можем помыслить самих себя, уже не можем, из страха осквернить то, что еще чтим.
Осквернение спасло бы нас, интеллектуальная смелость помогла бы избежать фатальности, ставшей нашей квинтэссенцией: Анархисты и Нигилисты хотели от всего избавиться, и будущее докажет их правоту. Но порядок крушит их сейчас и будет крушить после. Пока есть порядок, он защитит нас от диверсий, но не от хаоса и не от смерти, к которым он прикажет нам идти, плотно сомкнув ряды, и поживее, прямиком в ночь, которую мы скоро обагрим кровью.
Молодежи уже не спасти этот мир, ибо этот мир уже не спасти. Идея спасения — ложная идея, и пришло время платить за наши бесчисленные ошибки. Слишком поздно что-то поправлять. Час поправок истек, час реформ окончен.
Счастливцы умрут в битве, а несчастные умрут, набившись в пещерные глубины, совокупляясь в их пекле, чтобы в оргазме обмануть агонию. Мир станет одним нескончаемым воплем боли и экстаза, и самым чистым из людей останется только уничтожать друг друга, чтобы не презирать самих себя. Выбор агонии станет последним оставшимся у нас выбором, и это настанет раньше, чем мы думаем.
Со дня на день мы унесемся в пропасть, и тогда-то мы проснемся, возможно, только для того, чтобы умереть. Тогда мы увидим то, что увидели Великие Первооткрыватели, когда целые племена бросались со скал при их приближении только для того, чтобы избежать неминуемого ужаса, побеждая смерть смертью...