Молитвенник моего детства
Шрифт:
Длинны и хороши пасхальные ночи. Весь мир благоухает запахами новой одежды и соломенных шляп. А у меламедов — детских учителей - руки ласковы, язык нежен [7] . Завидят ребенка — и сразу же гладить его по щекам, чтобы покорить его сердце и тот продолжал бы учиться на прежнем месте, у того же учителя.
Праздник Пэсах миновал, но солнце его осталось и набирает силу. Небосвод облачен в талит сплошной лазури, и цициёт-кисти — тянутся от его воскрылий. Окна распахнуты, птицы щебечут и поют. Дни все длиннее, а ночи темные и сладостные. Стоит мне проголодаться, а мать уже протягивает мне ломоть хлеба с маслом, запах которого, как запах поля, — не то, что зимой, когда привыкаешь к гусиному жиру, от которого тучнеет сердце и тяжелеет тело. И я освобожден от зимних одежд, и легко мне на этом свете.
7
— ”Руки ласковы, язык нежен...” — во время пасхальных
Как пленительны дни между праздниками Пэсах и Шавуот, но особым очарованием исполнены среди них субботы. Солнце отражается в горних росах, утренний город безмолвствует. В Большой синагоге звучат приуроченные к этим субботам песнопения — в них Пресвятой, благословенно Его имя, называет Свой народ именами любви: "Пленница угнетенная, народ Мой, драгоценность Моя” [8] ...
Дни эти пронизаны истинной любовью и милосердием. Мы сидим в хэдэре и изучаем ритуал храмовых жертвоприношений и законы седьмого и пятидесятого года. И так же, как и мы, — в небесном собрании — сидят двадцать четыре тысячи учеников раби Акивы, которые умерли во дни, отделяющие Пэсах от Шавуот.
8
— "Пленница угнетенная” — народ Исраэля в плену изгнания, уповающий на избавление; таково название песнопения, написанного поэтом Шломо бен-Гвиролем.
И когда Всевышний, поминая сыновей Своих, отдавших жизнь за Тору, плачет, орошая землю слезами, — хорошеют сады, покрываясь цветами, обновляется лес. На тридцать третий день от начала праздника Пэсах [9] вместе со своими учителями выходят в лес дети. В руках у каждого лук и стрелы. Они стреляют в сатану — он все еще стоит между небом и землёй. Дождем сыплются стрелы, пока тело его не превращается в решето, не способное ничего удержать. И он уже не может преградить поток благодати, изливаемый на мир за заслуги Исраэля, принявщего Тору.
9
— Праздник Лаг ба-омэр.
Братья и друзья мои, святое семя, любимые мои! Знаю я, что душа каждого из вас пребывала у Синая [10] в час откровения. И когда дурное побуждение подстрекает вас согрешить, упаси Б-г, вы вспоминаете те громы и молнии и немедля отстраняетесь от греха. Однако, доведись вам побывать в нашей синагоге, вы увидели бы живой образец стояния пред Синаем, и уже всю свою последующую жизнь придерживались бы заповедей и совершали одни добрые дела.
Невелика и невзрачна наша синагога и открыта всем ветрам — окна разбиты, облупились стены. Но в праздник Шавуот она расцветает, как лес, — на потолке натянуты нити, образуя звезду Давида, а с них свисают пахучие зеленые ветви. На оконных стеклах украшения из разноцветной бумаги: цветы, птицы и звери. Клянусь, даже ангел лесов не видел ничего подобного!
10
— "Душа каждого из вас пребывала у Синая...” — наши мудрецы, благословенна память о них, указывают, что души всех сынов Исраэля (и тех также, кому предстояло появиться на свет лишь в грядущем) присутствовали при Синайском откровении и внимали словам Моше, обращенным к народу: ”Не с вами одними заключаю союз... не с теми только, что стоят здесь с нами перед Г-сподом, Б-гом нашим, но и с теми, которых ныне нет здесь с нами...” (Дварим, 29:14).
Великолепнее всего ковчег Торы, обрамленный свежесрубленными деревьями. Когда потянет ветерком и их листья приходят в движение, вам кажется, что они трепещут от стужи. Но это не так, это шепчут они: ”Хотя мы и не удостоились, чтобы из нас сделали священный ковчег для свитков Торы, все же нам предстоит согреть своим пламенем избранников, изучающих Тору”.
Красотой своего убранства выделяется молитвенное возвышение, с которого раздается сладкозвучный напев — это кантор перед началом богослужения возглашает "Пиют а-кдамот" [11] : народы мира вопрошают сынов Исраэля, что побудило их принять на себя бремя Торы и заповедей, и сыны Исраэля отвечают им.
11
— ”Пиют а-кдамот” — "предваряющее песнопение” (иврит).
Вы полагаете, что я забыл о Девятом Ава? Нет, не забыл. Напротив, траур по разрушенному Храму я ставлю выше той радости, которая обитает в моем молитвеннике: Вы думаете, что я мог забыть о Начале года, Дне искупления, празднике Кущей или о празднике Симхат-Тора? Нет, я не забыл, но день короток, а дел много [12] . До многого в моем прекрасном молитвеннике я в тот раз не успел добраться: вечером начиналась суббота, и надо было к ней подготовиться.
Все, что предусмотрел составитель молитвенника, он предусмотрел именно для меня. Но все же есть в нем и то, в чем я не нуждаюсь: например, порядок утреннего омовения рук, благословения кистей видения [13] , чтение "Шма" — "Слушай, Исраэль” и освящение субботы — все это я знаю наизусть.
12
— "День короток...” — скрытая цитата из трактата Авот: ”Раби Тарфон говорит: "День короток, работы много и работники ленивы; плата велика, а Властелин мироздания подгоняет” (Пиркей авот, 2:20).
13
— Кисти видения — цицит.
Либо составитель молитвенника перепутал меня с моим младшим братом, либо закончил работу за год-два до того, как я запомнил благословения. Но он достоин похвалы за то, что рядом с утренними благословениями поместил описание ритуала возложения тфилин. Пока что я не достиг совершеннолетия и не обязан исполнять эту заповедь, но уже сейчас на голове и на левой руке — там, куда возлагаются тфилин, — я ощущаю щекотку, вызываемую их прикосновением.
Что еще поискать, в какое место заглянуть? Так много всего на свете, и я не знаю-не ведаю, что отыскать сначала, а что — погодя. Помешкал я и решил довериться молитвеннику: раскрыл его там, где он сам раскрылся, и передо мной оказались законы эйрува — правила перемещения предметов в пределах поселения в субботу и праздники. В то же мгновение начали разворачиваться и расстилаться предо мной дороги, а вдоль них — столбы, между которыми натянуты веревки [14] , и на веревке сидит птица. Не успел я разглядеть ее, как она расправила крылья, вспорхнула и унеслась туда, где нет веревок...
14
— "Натянуты веревки...” — веревки, натянутые между столбами, определяют границу поселения, в пределех которой действуют законы эйрува.
Владыка мира! Такое маленькое существо, куда хочет, туда и движется. А я? Стоит мне выскочить из дому, меня сразу же останавливают и спрашивают, куда я бегу. До чего мне хочется побродить по свету, подобно пророку Элияу [15] , да будет он вспомянут добром, или подобно раби Лейбу, сыну Сарры [16] , благословенна его память! Позволили бы мне только, взял бы я посох да суму и ходил с места на место, пока не пришел бы к реке Самбатьон [17] или в Страну Исраэля.
15
— "Подобно пророку Элияу...” — как сказано в Агаде, пророк Элияу странствует по свету и посещает каждый еврейский дом, когда происходит обряд обрезания и во время пасхального ритуала.
16
— Раби Лейб, сын Сарры, — один из сподвижников Бешта (раби Исраэля Баал-Шем-Това). В соответствии с хасидским преданием, он блуждает по свету и, скрывая свое имя, везде совершает добрые дела.
17
— Самбатьон — согласно Агаде, река,ограждающая страну, где живут десять колен Исраэля, изгнанные из Северного царства (со столицей Шомрон) ассирийским царем Шалманесаром в 3205 г. (555 г. до н.э.).
Перелистывая молитвенник, я наткнулся на путевую молитву и сейчас же загнул страницу, чтобы, когда понадобится, найти ее без промедления. По сию пору не знаю, куда я отправлюсь, в места, только что упомянутые, или в город, славящийся своей ешивой, чтобы изучать Тору. А может быть, пойду искать тридцать шесть праведников, чтобы побудить их умножить молитву и ускорить приход царя-Машиаха, и тогда все мы совершим восхождение в Иерусалим.
Как только я вспомнил о Иерусалиме, сердце мое радостно забилось, как бьются сердца всех сыновей Исраэля при воспоминании о Иерусалиме. И вот я уже вижу святой город и себя, переходящего от святыни к святыне. А пока я так расхаживаю, сердце говорит мне: разве ты не слышал, что в грядущем страна Исраэля раскинется на весь мир? И у меня сразу же возникает опасение, что когда страна Исраэля, расширившись, включит в себя и мой город, я так и останусь там и уже не тронусь с места во веки веков. Ясно, что эта мысль возникла у меня не иначе, как во искушение.
Что влечет меня: святость Исраэля или дух бродяжничества? И я встал и расправил страницу с путевой молитвой, чтобы показать тем самым, что моя цель Земля Исраэля и ничто иное.
Много еще мест в молитвеннике, куда хочется заглянуть, но на рынке уже стоит шамаш и возглашает: "Исраэль! Святые! Суббота святая приближается!”. Я поглядел и увидел, что лавки закрыты, люди спешат домой после омовения [18] , красное солнце склонилось к закату, а в домах загораются свечи.
18
— Имеется в виду окунание в микву (бассейн для ритуального омовения), совершаемое перед наступлением субботы.