Молли Блэкуотер. За краем мира
Шрифт:
Конечно, эти снаряды куда легче гаубичных, но зато это была шрапнель, и она взрывалась в воздухе над щелями и ходами, выкашивая всех, кто пытался там укрыться, дождём раскалённого свинца.
Зарычал медведь, у Волки вырвалось нечто вроде короткого взлаивания.
Чужая сила утекала сквозь пальцы, оживив их, прогнав странное оцепенение, но Молли не умела ни направить эту мощь, ни хотя бы удержать.
Своё. Только своё.
Белое поле, чёрные машины на нём, склёпанные из кованого железа, пушки и пар, снаряды и бомбы, дым и огонь,
Ах да, и ещё кошка.
Трое и кошка. Кошка. Кошка у окошка…
Пальцы Молли шевельнулись. Тогда, у госпиталя, когда надо было спасать госпожу Вольховну Среднюю и её пациентов, всё получалось словно в бреду, в горячке, а сейчас, напротив, Молли ничего не чувствовала, кроме лишь пляшущей на кончиках пальцев силы.
Её собственной.
Их пока что не видели. Или не обращали внимания? За спинами троицы горел Мстиславль, артиллерия Королевства перенесла огонь вглубь, громя дальние амбары да склады на северной дороге.
Пора, Молли.
Она разжала кулак.
И зажмурилась – крепко-крепко.
Но при этом она и так видела всё, что нужно.
Выпущенное на свободу существо, которому не было имени, взмахнуло короткими злыми крыльями, устремляясь к крайнему шагоходу. Раз, другой, третий – вот они, узкие щели, презрительно щурящиеся на весь белый свет. Внутрь! Внутрь, туда, где сплетаются трубы и паропроводы, где горят топки и вовсю трудятся котлы, где ярится перегретый пар, отдающий свою мощь склёпанному из гнутых железных плит чудовищу.
Молли мельком увидела людей, покрытых п'oтом, в очках-консервах, в таких же машинистских шлемах, каким она когда-то так гордилась, – за рычагами и штурвалами, вцепившихся в рукоятки, выкрикивающих команды в воронки переговорных труб; махнула крылом и ринулась по узкой шахте вниз, к машинам, к топкам и котлам.
Там рычало и билось пламя, билось в страхе, уже понимая, что сейчас будет, но бессильное ей помешать.
Ветер и крылья, теснота машинного отделения, красные мокрые лица кочегаров; может, здесь отцы её уличных друзей – нет, не думай про это, Молли Блэкуотер!
Невидимая птица слегка задела кончиком крыла несколько труб. Ей нипочём были толстая котельная сталь и асбест изоляции.
Молли в снегу дёрнулась от боли – от пальцев вверх к плечу и шее словно ударила огненная игла.
Но трубы лопнули, потоки пара вырвались из разрезов, и птица закружилась во мгле, стараясь не замечать боли, рассекая концами крыльев, что сделались сейчас острее бритвы, всё, до чего могла дотянуться.
Но Молли, разумеется, рубила не вслепую. Кочегары с воплями выбрасывались из отсека, распахнув аварийный люк в полу, – ну и пусть их. Громадный шагоход дрогнул, пошатнулся, а птица, излюбленное с недавних пор оружие volshebnitzy Молли Блэкуотер, вырвалась на свободу.
Извергая пар и дым из всех щелей, машина медленно заваливалась набок –
Шагоход стволом пушки врезался в крышу ползуна, и из пробоины мгновенно вырвался сноп огня, смешанного с дымом.
Молли видела это уже своими собственными глазами – сила птицы иссякла, она растворилась, вернувшись обратно в родную воздушную стихию.
Две машины обратились в груду горящего и чадящего железа; и Её Величества Горный корпус, как мог, резко прибавил прыти. Изрыгнули клубы дыма все до одного ползуны; как могли, поспешно перебирали многосуставчатыми лапами шагоходы. Вихрь разрывов накрыл траншеи и окопы за спинами Молли и двух оборотней; мололи снег гусеницы, и сами паровики, содрогаясь и выхаркивая чёрный непроглядный дым, торопились на встречу с Молли.
Взревели гаубицы, но ученица госпожи Старшей их даже не заметила.
На кончиках пальцев рождалось следующее заклинание, но почему-то Молли не удавалось повторить раз удавшееся. Словно кто-то очень ловкий всё время толкал под руку.
Тогда, на краю леса, она разила огненным молотом, сейчас требовалось нечто похитрее.
Локоть – ладонь – пальцы!
Вода! Вода и жгучий холод! Рука Молли словно высасывает из морозного воздуха последние крохи тепла, и гусеницы ползунов стремительно охватывают ледяные цепи.
Лёд стремительно нарастает, голубоватая волна его с хрустом взбирается всё выше по тракам, и даже нагретая броня не в силах его растопить. Ползуны хрипло закашляли, изрыгая дым, задёргались, пытаясь освободиться; митральезы слепо палили во все стороны, и пушки спешили не отстать, наугад посылая снаряды v belyi svet, kak v kopeechku, как, наверное, сказала бы госпожа Старшая.
Сейчас Молли понимала, как правильно сделала, что поползла вперёд: траншеи защитников города заволокло сплошной тучей дыма и пыли от беспрерывных разрывов. Артиллеристы Королевства знали своё дело.
Но вот комендоры ползунов сообразили, что здесь что-то не так, и от души принялись поливать изо всех стволов нагое снежное поле перед ними.
Молли дрожала – никогда ей не доводилось распоряжаться такой мощью. Там, под вулканом, было совсем иначе. Основную работу сделали другие, ей оставалось лишь повернуть ключ в замке.
Здесь – сама, всё сама. Придумай как, найди силу, придай ей форму. Без кульмана, арифмометра, рейсфедера и логарифмической линейки. Совершенно неправильно и невозможно по меркам Королевства!
И эхо, не забудь про эхо!
Уже сейчас оно раскатывалось подземными жилами, норовя нарушить с таким трудом установленный порядок. Молли, как могла, пыталась помешать, стянуть эхо обратно к себе – получалось не легче, чем ловить водомерок на поверхности пруда.
Огненных, жалящихся водомерок.