Молли имеет право
Шрифт:
Когда дама закончила, многие мужчины захлопали, хотя было и несколько неодобрительных выкриков. Я сама хлопала так сильно, как только могла. А потом вспомнила про Филлис: она по-прежнему стояла возле импровизированной трибуны с пачкой журналов в руках. Вот мужчина, одетый чуть лучше большинства остальных, подошёл к ней и вручил монету, а она дала ему журнал. На обратном пути он прошёл мимо меня, и я увидела, что журнал называется «Право голоса для женщин». Но только я собралась улизнуть, чтобы поскорее добраться домой, как Филлис меня заметила. Она на секунду замерла, а потом с перекошенным от ярости лицом бросилась ко мне. Кажется, я в жизни не видела, чтобы она так злилась, даже когда однажды обнаружила, что мы с Норой примеряем её кружевные воротнички.
– Ты что здесь делаешь? – прошипела она. – Следила за мной? Впрочем, можешь не утруждаться ответом: я и так всё знаю, подлая ты мелкая шпионка!
Я почувствовала, что краснею, потому что она, разумеется, была права.
– Я знала, что ты что-то скрываешь, – пробормотала я, но сама поняла, насколько беспомощно это прозвучало.
– Это не твоя забота, – отрезала Филлис. – А здесь тебе и вовсе нечего делать. Неподходящее место для девушки. – Она говорила совсем как тётя Джозефина.
– Так значит, и для тебя, если уж на то пошло.
– Ты же не наябедничаешь папе с мамой, правда? Лучше и не думай, бессовестная шпионка!
– Конечно нет! – воскликнула я. – О Филлис, знаю, мне не стоило за тобой следить, но чего я точно не хочу, так это чтобы ты влипла в неприятности. Я никому не скажу, честно-честно!
Филлис слегка смягчилась, но не сильно.
– Думаю, мне лучше отвезти тебя домой, – и она подозвала другую девушку, тоже державшую пачку журналов. – Мейбл, ты не могла бы взять и мою партию? Очень тебя прошу. Тут объявилась моя сестра, а я никак не могу отправить её домой одну.
– Конечно, – ответила Мейбл, высокая блондинка с милой улыбкой, примерно тех же лет, что Филлис. Моя сестра отдала ей журналы и крохотную выручку.
– Я продала только один, – извиняющимся тоном проговорила она. – И ещё один купила для себя.
– По средам на митингах никогда много не покупают, – сказала Мейбл. – Но разве миссис Джойс не прекрасна?
Миссис Джойс, вероятно, была та женщина, что произносила речь. Филлис согласилась, что она вос хитительна, попрощалась с Мейбл, потом молча схватила меня за руку, и мы направились обратно по набережной Иден-куэй. Она не произнесла ни слова, пока мы не добрались до Сэквилл-стрит, и только там, резко обернувшись ко мне, поинтересовалась:
– Деньги-то у тебя есть?
Я покачала головой.
– Отлично, – поморщилась Филлис. – Мне ещё и за трамвай платить.
Трамвайная остановка оказалась рядом, прямо на Сэквилл-стрит. Мы молча уселись рядом. Филлис держала в руках только что купленный журнал, и я принялась с интересом его разглядывать. Раньше мне ещё не приходилось слышать о журнале суфражеток. Папа иногда покупает «Блэквуд» или «Стрэнд» [13] , а кое-кто из девочек время от времени приносит в школу женские журналы: сплошь мелодраматичные рассказы, модные наряды да новости из Лондона. Монашки всего этого не одобряют, поэтому девочкам приходится их прятать и тайком передавать из рук в руки. Кроме того, есть всевозможные религиозные журналы с историями из жизни святых и миссионеров. Но я как-то не могла себе представить, чтобы журнал суфражеток оказался на них похож. Как, впрочем, и на женские журналы.
13
Ежемесячные литературные журналы.
Мы были уже на полпути домой, но до сих пор не сказали друг другу ни слова. Филлис выглядела слишком рассерженной, чтобы что-либо обсуждать, я чувствовала себя слишком виноватой. Но в итоге всё-таки решилась:
– Филлис?
Прошло несколько секунд, и я уже думала, что ответа не будет, но она наконец сказала:
– Что тебе?
– Как долго ты… – она с такой яростью взглянула на меня, что я запнулась и постаралась побыстрее закончить: – …этим занимаешься?
– Странно, что ты этого ещё не выяснила, – хмыкнула Филлис, вскидывая голову. – Похоже, ты уже давно следишь за каждым моим шагом.
При этом у неё выпала шпилька: такое вообще частенько случалось с тех пор, как Филлис начала укладывать волосы, поскольку у неё типичные для Карберри непослушные кудри. Но на этот раз я не посмела ей об этом сказать.
– А зачем уходить через сад? – спросила я. – Ты и несколько недель назад так улизнула, я видела.
– Потому что так короче. А я опаздывала.
Об этом я как-то не подумала.
– Но на прошлой неделе ты вообще вылезла из окна.
– Просто мама знала, что Кэтлин болеет, а если бы они с тётей Джозефиной поняли, что я ухожу одна, то назадавали бы мне уйму дурацких вопросов, – призналась Филлис. – Так что ни через переднюю, ни через заднюю дверь я выйти не могла: пришлось бы пройти мимо одной из них. И всё-таки, как давно ты за мной шпионишь?
– О, не будь такой, Филлис, – заныла я. – Мне правда очень жаль. И ещё ужасно интересно.
– Да ну? – недоверчиво переспросила Филлис.
– О, ещё как, – заверила её я. – Та женщина произнесла прекрасную речь.
– Вот уж не думала, что тебе это может быть интересно.
– Я, по правде сказать, тоже. Но, мне кажется, ничего подобного я раньше и не слышала.
– Ты меня удивляешь. Неужели учителя в этой твоей школе…
– При мне они точно об этом не упоминали. А теперь расскажи, пожалуйста, как ты в это ввязалась. Ну, в смысле, стала суфражеткой.
– Мне, если честно, не особенно нравится это слово, – поморщилась Филлис. – Хотя, конечно, многие из нас его употребляют. Но придумали его не мы, а наши противники.
Должна признаться, мне слово тогда скорее понравилось, да и сейчас тоже.
– И всё же, как ты начала бороться за право голоса для женщин? – поинтересовалась я. Мы уже добрались до Дорсет-стрит, скоро будем дома, и кто знает, расскажет ли тогда Филлис хоть что-нибудь.
– Это всё Агнес, тётя Кэтлин.
– Такая высокая, с кудряшками? – переспросила я: мы встречались в прошлом году на рождественском вечере в доме Кэтлин, она была тогда очень элегантно одета.
– Именно, – подтвердила Филлис. – Мы с Кэтлин несколько месяцев назад заходили к ней на чай, и я заговорила об университете и о том, что очень хочу, ну, знаешь, чтобы у девочек была возможность делать то же, что и мальчики. И тогда она дала мне почитать одну книгу…
– О том, как стать суфражеткой? То есть… о праве голоса для женщин?
– Нет, роман. Его написала женщина по имени Констанс Мод, называется «Не сдавайся». Речь там идёт о суфражетках в Англии, хотя одна из них – ирландка. Ну, она ужасно напыщенная, но главное, что ирландка. В общем, после этого я… даже не знаю… стала смотреть на всё несколько иначе. Замечать такие вещи, которые раньше не замечала.