Молния
Шрифт:
– Подожди, когда я закончу. Не стоит тебе раньше времени раздумывать над моими замечаниями, спорить, пока у меня нет о ней полного представления, да и мне это невыгодно, потому что ты наверняка раскроешь мне какую-нибудь сюжетную линию.
Она без конца заглядывала в комнату, чтобы посмотреть, как он себя ведет: хмурится, улыбается или остается бесстрастным, а когда он выражал свои чувства, она волновалась, что у него не та реакция на события в книге. К десяти тридцати в субботу она не могла больше оставаться в квартире и отправилась в поход по книжным магазинам, пообедала в ресторане, хотя не была голодна, потом долго изучала витрины, съела замороженный йогурт в вафельном рожке, побродила по магазинам, купила плитку шоколада и съела половину. "Шейн, - сказала она себе, - шла бы ты домой, а то к ужину будешь толще Орсона Уэллса".
Когда она ставила машину в гараже, она заметила, что машина Дании отсутствует. Она открыла дверь квартиры, позвала его по имени, но не получила ответа.
Рукопись романа лежала в кухне на столе. Она поискала записку. Записки не было.
– Боже мой, - сказала она.
Книга никуда не годится. Это барахло. Ее только на помойку. Это дерьмо собачье. Бедный Данни отправился куда-нибудь выпить пива, чтобы собраться с духом и посоветовать ей сменить профессию, пока она еще молода, переквалифицироваться, к примеру, в водопроводчика.
Тошнота подступила к горлу. Она поспешила в ванную комнату, но тошнота прошла. Она сполоснула лицо холодной водой.
Значит, книга точно дерьмо собачье.
Придется с этим примириться. Она считала, что "Седрах" совсем неплох, намного лучше "Ночей Иерихона", но, видимо, она ошибалась. Что ж, она напишет еще один роман.
Она пошла на кухню и открыла бутылку пива. Она не успела сделать и двух глотков, как в квартиру вошел Дании с большой красивой коробкой в руках. Он торжественно поставил коробку на стол рядом с рукописью и обратился к Лоре:
– Это для тебя.
Не обращая внимания на коробку, Лора потребовала:
– Сначала твое мнение.
– Сначала открой подарок.
– Господи, неужели книга такая плохая? И ты хочешь смягчить удар с помощью подарка? Скажи мне прямо. Я не боюсь. Постой! Дай я сяду.
– Она взяла стул и села.
– Ну, давай, не жалей, я стойкая.
– Ты любишь все драматизировать, Лора.
– Что ты хочешь сказать? Что это не роман, а мелодрама?
– Я не о книге. Я о тебе. И не вообще, а сейчас. Может, ты перестанешь изображать непризнанный талант и откроешь подарок?
– Ладно, ладно, если ты настаиваешь и не хочешь говорить, я открою этот проклятый подарок.
Лора поставила коробку на колени - подарок оказался тяжелым - и развязала ленту; Дании сел напротив и наблюдал за ее действиями.
Судя по упаковке, это было куплено в дорогом магазине, и тем не менее Лора не ожидала такого сюрприза: внутри лежала большая красивая ваза Лалик; она была из прозрачного стекла, за исключением двух ручек, наполовину зеленых, наполовину бесцветных матовых, изображавших жаб, по две с каждой стороны.
Лора не могла сдержать восхищения:
– Дании, я никогда не видела ничего подобного! Какая красота.
– Значит, тебе нравится?
– Представляю, сколько это стоит!
– Три тысячи.
– Дании, это нам не по карману. Мы не можем себе это позволить.
– Нет, можем.
– Нет-нет, ни в коем случае. Только потому, что я написала никудышный роман, а ты хочешь поднять мне настроение...
– Ты написала прекрасную книгу. Я ставлю ей высшую оценку. Четыре жабы за высшее достижение. Мы можем позволить себе эту вазу именно потому, что ты написала "Седрах". Это удивительная книга, Лора, куда лучше, чем предыдущая, в ней вся твоя душа. Это твое зеркало, разве она может быть плохой.
От радости Лора бросилась к нему на шею, чуть не уронив вазу в три тысячи долларов.
5
Дорогу теперь покрывал слой свежевыпавшего снега. У машины было четыре ведущих колеса, а на них цепи, поэтому Штефан ехал с хорошей скоростью, несмотря на непогоду.
И тем не менее он опаздывал.
Он рассчитал, что ресторан, где он украл джип, находился в одиннадцати милях от дома Паккардов, стоявшего рядом с шоссе №330, в нескольких милях к югу от горной гряды Биг-Бэр. Узкая извилистая горная дорога изобиловала крутыми спусками и подъемами, а летящий снег до предела ограничивал видимость, поэтому средняя скорость не превышала сорока миль в час. Он не мог рисковать, увеличивая скорость и пренебрегая опасностью; какой толк будет от него Лоре, Дании и Крису, если он потеряет контроль над управлением машиной и рухнет в пропасть, сбивая ограждение. Но при его нынешней скорости он доберется до их дома с опозданием в десять минут и не застанет их на месте.
Он хотел задержать их дома, пока минует опасность. Теперь надо было обдумывать другой план.
Под тяжестью снеговых туч январское небо, казалось, опустилось и легло на вершины и ветви громадных сосен, темным строем стоявших по обе стороны дороги Снег налипал на стеклоочистители и превращался в лед; Штефан включил обогреватель и, прижимаясь к рулю, вглядывался в темноту через покрытое инеем окно.
Когда он снова взглянул на часы, в его распоряжении оставалось всего пятнадцать минут. Лора, Данни и Крис уже садились в машину. Возможно, они уже выезжают на главную дорогу.
Он перехватит их на шоссе, в обрез до встречи со Смертью.
Он слегка увеличил скорость, соблюдая осторожность на поворотах, где особенно велика была опасность сорваться в пропасть.
6
Пять недель прошло с тех пор, как Данни подарил Лоре вазу, и в этот день, пятнадцатого августа 1979 года, около полудня Лора была на кухне и разогревала себе на обед банку куриного супа, когда позвонил ее литературный агент в Нью-Йорке Спенсер Кин. "Викингу" очень понравился роман "Седрах", и издательство предлагало ей сто тысяч.
– Сто тысяч долларов?
– изумилась Лора.
– Конечно, долларов, - ответил Спенсер Кин.
– Не рублей же, что на них купишь.
– Господи.
– Лора оперлась о кухонный прилавок, ноги не держали ее. Спенсер продолжил:
– Лора, дорогая, вы сами должны все решить, но раз они готовы выложить сто тысяч с первого раза, то пусть это будет начальная аукционная цена, а если они не согласны, я предлагаю вам отказаться.
– Отказаться от ста тысяч долларов?
– Лора не верила своим ушам.