Молния
Шрифт:
Это был французский ресторан, и он выглядел менее привлекательно, чем тот, прежний, итальянский. Их провели через весь зал к столу в уголке рядом с кухней, и намокшие ботинки Даниеля громко скрипели и хлюпали.
– Вы схватите воспаление легких, – забеспокоилась Лора, когда они сели и заказали два сухих мартини.
– Только не я. У меня хороший иммунитет. Я никогда не болею. Как-то во Вьетнаме во время боя меня отрезали от своих, и я целую неделю просидел один в джунглях под дождем, я отощал, но ни разу даже не чихнул.
Пока они пили мартини, изучали меню и делали заказ,
К тому же ни повара на кухне, ни официант не торопились. Когда Даниель наконец расплатился и довел ее до машины, как и прежде, перенеся через лужу, как маленького ребенка, они на полчаса опоздали на сеанс в кино.
– Ничего страшного, – успокаивала Лора, – давайте пойдем, а потом задержимся на следующий сеанс, чтобы посмотреть начало.
– Ни в коем случае, – отверг он ее предложение. – Разве так смотрят фильм? Вы не получите от него никакого удовольствия. А я хотел, чтобы это был идеальный вечер.
– Успокойтесь, – сказала Лора. – Я просто в восторге от всего.
Он недоверчиво на нее посмотрел, она улыбнулась, и он вымученно улыбнулся в ответ.
– Ничего страшного, если вы не хотите идти в кино, – сказала Лора. – Куда хотите, туда и пойдем.
Он кивнул, завел машину и тронулся с места. Они проехали некоторое расстояние, прежде чем она поняла, что он везет ее обратно домой.
Провожая ее до дверей, он извинился за испорченный вечер, а она уверяла его, что наслаждалась каждой его минутой. Не успела она вставить ключ в замок, как он помчался вниз по лестнице без прощального поцелуя и не дожидаясь ее приглашения войти.
С площадки она видела, как он выбежал на улицу и порыв ветра вывернул наизнанку его зонт. Он вступил с ним в неравную борьбу и пару раз чуть не упал. Уже у машины он наконец овладел ситуацией, но ветер немедленно опять вывернул зонт. В отчаянии он зашвырнул зонт в ближайшие кусты, поднял голову и посмотрел на Лору. К этому времени он вымок с головы до ног, и в бледном свете фонаря Лора видела, что костюм на нем повис, как тряпка. Он был такой огромный, сильный, настоящий Геркулес, но отступил перед пустяком – порывом ветра, водой в лужах, – и это было очень смешно. Лора понимала, что нельзя смеяться, она запретила себе смеяться, но не могла удержаться от смеха.
– Вам легко смеяться, Лора Шейн, вы такая красивая! – закричал он снизу. – Да, красивая, Бог тому свидетель. – После этого его машина стремительно исчезла в ночи.
Телефон зазвонил в девять тридцать. Он спросил:
– Мы еще когда-нибудь встретимся?
– Я уж думала, что вы никогда больше не позвоните.
– Так, значит, встретимся?
– Ну конечно.
– Пообедаем, а потом в кино?
– Отличное предложение.
– Мы больше
– Мне все равно, куда мы пойдем, – сказала Лора, – только обещайте, что мы не станем бегать из одного ресторана в другой.
– Кое в чем я твердолобый. Я вам уже говорил… не умею я обращаться с красивыми женщинами.
– И в этом виновата ваша мать?
– Точно. Она меня отвергла. И отца тоже. Всегда была холодной как лед. Бросила нас с отцом, когда мне было одиннадцать.
– Должно быть, это было тяжелое испытание.
– А вы еще красивей, и я до смерти вас боюсь.
– Принимаю как комплимент.
– Простите, но я и хотел сделать комплимент. Вся беда в том, что вы очень хороши, но ваш талант еще лучше, и это пугает меня еще больше. Разве может такая одаренная личность, как вы, обратить внимание на такое ничтожество, разве только ради смеха?
– Позвольте задать вам один вопрос, Даниель.
– Называйте меня Данни.
– Всего один вопрос, Данни. Какой из вас, к черту, биржевой маклер? У вас что-нибудь получается?
– Я первоклассный специалист, – отозвался он с такой искренней гордостью, что Лора поняла: он говорит правду. – Мои клиенты полностью доверяют мне, а мой собственный портфель ценных бумаг вот уже три года повышается в цене на рынке. А что касается моей работы в качестве биржевого аналитика, маклера и консультанта по инвестициям, то тут я не позволю никакому ветру вывернуть наизнанку мой зонтик.
– 2 -
На следующий день после установки зарядов в подвале Института Штефан предпринял последнее, по его расчетам, путешествие через Молниеносный Транзит. Это была нелегальная поездка в десятое января 1988 года, вне утвержденного плана и втайне от коллег.
Когда он прибыл туда, в горах Сан-Бернардино шел слабый снег, но Штефан был по погоде в теплых резиновых сапогах, кожаных перчатках и морском бушлате. Он укрылся в густых зарослях елей, ожидая, когда перестанет вспыхивать ослепительно яркая молния.
При очередной вспышке он посмотрел на наручные часы и встревожился, обнаружив, что сильно запаздывает. В его распоряжении было менее сорока минут, чтобы добраться до Лоры, прежде чем она погибнет. Если он задержится и прибудет слишком поздно, то уже не сможет никогда и ничего изменить.
И хотя последние блестящие молнии продолжали рассекать облачное небо, а оглушительные раскаты грома все еще отдавались многократным эхом среди далеких вершин и хребтов, он вышел из укрытия и поспешил вниз по склону, покрытому глубокими сугробами, где ноги увязали по колено. Снег был покрыт ледяной коркой, пробиваемой с каждым шагом, что замедляло ход, как будто он брел по глубокой воде. Дважды он падал, и снег набился ему в сапоги, а яростный ветер валил с ног, словно разумное существо, которое решило с ним покончить. К тому времени, как он дошел до конца поля и перебрался через снежный вал на обочине асфальтированного шоссе с двухполосным движением, ведущего в одну сторону к Эрроухед, а в другую в Биг-Бэр, его бушлат и брюки покрылись мерзлым снегом, а ноги заледенели. Он потерял целых пять минут.