Молния
Шрифт:
Слезы навернулись у нее на глаза, и она сказала:
– Я люблю тебя, Данни.
«Ночи Иерихона» были напечатаны спустя десять месяцев, в мае 1979 года. Данни настоял, чтобы Лора издала книгу под своей девичьей фамилией, потому что знал, сколько она вытерпела за годы, проведенные в приюте, ради того чтобы выполнить завещание отца, а также и матери, которую никогда не знала. Было продано всего несколько экземпляров книги, ее не заметил ни один клуб книголюбов, и издательство «Викинг» передало ее мелкому издателю книг в мягких обложках за незначительную сумму аванса.
– Не огорчайся, – успокаивал Лору Данни. – Всему свое время. Все будет хорошо,
Она уже погрузилась в работу над своим вторым романом под названием «Седр ах» [4] . Она трудилась по десять часов в день, шесть дней в неделю и кончила писать книгу в июле.
Лора отправила один экземпляр рукописи Спенсеру Кину в Нью-Йорк, а другой отдала Данни. Он был первым читателем романа. В тот день, а это была пятница, он рано ушел с работы и приступил к чтению в час дня сначала в своем кресле в гостиной, затем переместился в спальню, где проспал всего четыре часа, и к десяти часам субботнего утра вернулся в свое кресло в гостиной, уже прочитав две трети рукописи. Он не хотел говорить о книге ни единого слова.
[4] Один из трех юношей, плененных в Иерусалиме, которых царь Навуходоносор бросил в раскаленную печь за отказ поклоняться золотому идолу, и спасшихся благодаря своей вере (Библия, книга пророка Даниила).
– Подожди, когда я закончу. Не стоит тебе раньше времени раздумывать над моими замечаниями, спорить, пока у меня нет о ней полного представления, да и мне это невыгодно, потому что ты наверняка раскроешь мне какую-нибудь сюжетную линию.
Она без конца заглядывала в комнату, чтобы посмотреть, как он себя ведет: хмурится, улыбается или остается бесстрастным, а когда он выражал свои чувства, она волновалась, что у него не та реакция на события в книге. К десяти тридцати в субботу она не могла больше оставаться в квартире и отправилась в поход по книжным магазинам, пообедала в ресторане, хотя не была голодна, потом долго изучала витрины, съела замороженный йогурт в вафельном рожке, побродила по магазинам, купила плитку шоколада и съела половину. «Шейн, – сказала она себе, – шла бы ты домой, а то к ужину будешь толще Орсона Уэллса».
Когда она ставила машину в гараже, она заметила, что машина Данни отсутствует. Она открыла дверь квартиры, позвала его по имени, но не получила ответа.
Рукопись романа лежала в кухне на столе. Она поискала записку. Записки не было.
– Боже мой, – сказала она.
Книга никуда не годится. Это барахло. Ее только на помойку. Это дерьмо собачье. Бедный Данни отправился куда-нибудь выпить пива, чтобы собраться с духом и посоветовать ей сменить профессию, пока она еще молода, переквалифицироваться, к примеру, в водопроводчика.
Тошнота подступила к горлу. Она поспешила в ванную комнату, но тошнота прошла. Она сполоснула лицо холодной водой.
Значит, книга точно дерьмо собачье.
Придется с этим примириться. Она считала, что «Седрах» совсем неплох, намного лучше «Ночей Иерихона», но, видимо, она ошибалась. Что ж, она напишет еще один роман.
Она пошла на кухню и открыла бутылку пива. Она не успела сделать и двух глотков, как в квартиру вошел Данни с большой красивой коробкой в руках. Он торжественно поставил коробку на стол рядом с рукописью и обратился к Лоре:
– Это для
Не обращая внимания на коробку, Лора потребовала:
– Сначала твое мнение.
– Сначала открой подарок.
– Господи, неужели книга такая плохая? И ты хочешь смягчить удар с помощью подарка? Скажи мне прямо. Я не боюсь. Постой! Дай я сяду. – Она взяла стул и села. – Ну, давай, не жалей, я стойкая.
– Ты любишь все драматизировать, Лора.
– Что ты хочешь сказать? Что это не роман, а мелодрама?
– Я не о книге. Я о тебе. И не вообще, а сейчас. Может, ты перестанешь изображать непризнанный талант и откроешь подарок?
– Ладно, ладно, если ты настаиваешь и не хочешь говорить, я открою этот проклятый подарок.
Лора поставила коробку на колени – подарок оказался тяжелым – и развязала ленту; Данни сел напротив и наблюдал за ее действиями.
Судя по упаковке, это было куплено в дорогом магазине, и тем не менее Лора не ожидала такого сюрприза: внутри лежала большая красивая ваза Лалик; она была из прозрачного стекла, за исключением двух ручек, наполовину зеленых, наполовину бесцветных матовых, изображавших жаб, по две с каждой стороны.
Лора не могла сдержать восхищения:
– Данни, я никогда не видела ничего подобного! Какая красота.
– Значит, тебе нравится?
– Представляю, сколько это стоит!
– Три тысячи.
– Данни, это нам не по карману. Мы не можем себе это позволить.
– Нет, можем.
– Нет-нет, ни в коем случае. Только потому, что я написала никудышный роман, а ты хочешь поднять мне настроение…
– Ты написала прекрасную книгу. Я ставлю ей высшую оценку. Четыре жабы за высшее достижение. Мы можем позволить себе эту вазу именно потому, что ты написала «Седрах». Это удивительная книга, Лора, куда лучше, чем предыдущая, в ней вся твоя душа. Это твое зеркало, разве она может быть плохой.
От радости Лора бросилась к нему на шею, чуть не уронив вазу в три тысячи долларов.
– 5 -
Дорогу теперь покрывал слой свежевыпавшего снега. У машины было четыре ведущих колеса, а на них цепи, поэтому Штефан ехал с хорошей скоростью, несмотря на непогоду.
И тем не менее он опаздывал.
Он рассчитал, что ресторан, где он украл джип, находился в одиннадцати милях от дома Паккардов, стоявшего рядом с шоссе №330, в нескольких милях к югу от горной гряды Биг-Бэр. Узкая извилистая горная дорога изобиловала крутыми спусками и подъемами, а летящий снег до предела ограничивал видимость, поэтому средняя скорость не превышала сорока миль в час. Он не мог рисковать, увеличивая скорость и пренебрегая опасностью; какой толк будет от него Лоре, Данни и Крису, если он потеряет контроль над управлением машиной и рухнет в пропасть, сбивая ограждение. Но при его нынешней скорости он доберется до их дома с опозданием в десять минут и не застанет их на месте.
Он хотел задержать их дома, пока минует опасность. Теперь надо было обдумывать другой план.
Под тяжестью снеговых туч январское небо, казалось, опустилось и легло на вершины и ветви громадных сосен, темным строем стоявших по обе стороны дороги. Снег налипал на стеклоочистители и превращался в лед; Штефан включил обогреватель и, прижимаясь к рулю, вглядывался в темноту через покрытое инеем окно.
Когда он снова взглянул на часы, в его распоряжении оставалось всего пятнадцать минут. Лора, Данни и Крис уже садились в машину. Возможно, они уже выезжают на главную дорогу.