Молодая и покорная
Шрифт:
— В таком случае мы приглушим освещение. Ей не обязательно нас видеть, главное — чувствовать.
Хаммер ухмыльнулся.
— Ну, или мы с Беком о ней позаботимся, — поддразнил Сет.
— Сдохнуть хочешь? — спросил Хаммер.
Лиам со своей стороны предложил Сету совершить некий, анатомически невозможный акт, при своем непосредственном содействии. Зайдя внутрь, они захватили сухую одежду и поспешили сесть у камина.
Тепло согревало израненную кожу Хаммера. Использовав свою рубашку в качестве носового платка, чтобы стереть кровь, он посмотрел на
Смогут ли они спасти свою дружбу и любить Рейн вместе? Он был в этом совсем не уверен, но Рейн, высказав вслух свою фантазию, резанула ему по сердцу.
Он хотел ее. Но он хотел ее вместе с Лиамом, с лучшим другом, готовым поддержать его и в радости и в печали. Хаммер мог быть не всегда согласен с мнением приятеля, но он знал, что у того были исключительно добрые намерения. И это само по себе было уже неплохим началом.
Минутой позже к ним присоединился Сет и бросил каждому сухое полотенце прежде, чем вновь наполнил их бокалы спиртным.
— Сперва, о деле: нужно определиться, можете ли вы продолжать свою совместную работу с Рейн или пришло время разойтись по разным углам?
— Я не собираюсь ничего бросать, — прорычал Хаммер.
Лиам не ответил. Повернувшись, Сет пристально посмотрел на О'Нейла.
— А ты?
Лицо Лиама исказилось болью.
— Я всерьез размышляю над тем, чтобы попрощаться с этим кошмаром. Он похож на поезд, едущий по рельсам, с неисправной стрелкой, повторяющий все тот же порочный круг вновь и вновь. Каждый долбанный раз, когда мне кажется, что мы нашли верное направление к хорошей дороге, мы возвращаемся к прежним изломам. Я просто устал. Блять.
Пустота слов Лиама задевала за живое. Стерев еще больше крови из-под носа своей шелковой рубашкой, Хаммер уставился на образовавшую кровавую звезду из расплывшихся пятен.
— Послушай, если это из-за сегодняшнего разговора…
— Ее страх беременности здесь ни при чем.
Лиам вскинул на него свой взгляд. Выражение его лица было невозможно прочесть, и от этого Хаммеру стало тревожно.
— Это просто стало моей последней каплей. Честно, я и не думал, что тебе есть дело до того беременна она или нет. Теперь я знаю о том, что было с Джульеттой и, как щекотлива для тебя эта тема разговора. Но все те годы, что мы знакомы, ты никогда не хотел детей. Поэтому я решил, что усыновлю твоего ребенка и выращу его, как своего собственного, если до этого дойдет. Я даже придумал целую историю по этому поводу. Вот же бред!
Устало бухнувшись в кресло по соседству с Макеном, Лиам стер кровь с лица полотенцем. От одного вида его боли Хаммеру стало его жаль.
— Думай обо мне, что тебе заблагорассудится, но я хочу, чтобы ты взял ее и был счастлив, — пробормотал Лиам, открыто признавая собственное поражение.
— Я вернусь в Нью-Йорк и больше не буду стоять на вашем пути.
— Ты не можешь так поступить! Ты сломаешь ее, — настойчиво произнес Хаммер.
— Помнишь? Она любит тебя. Не смей даже думать о том, что за последние два дня мы ничего с ней не добились, ведь эти три слова прямые доказательства обратному.
— Я
— Но…
— Но — точка.
Хаммер затряс головой.
— Мы нужны Рейн оба. Она любит нас обоих. Думаю, что этот факт и является тем, из-за чего ты сломался: столкнулся с невозможностью изменить данное положение вещей. Я прав?
Лиам вздохнул.
— В своих мыслях и в сердце я уже сделал ее своей.
— Мы оба сделали одно и тоже, но ты должен кое-над чем поразмыслить. Если ты уйдешь, то оставишь меня с женщиной, способной посвятить мне лишь половину своего сердца. Другая половина принадлежит тебе. И я не могу провести всю жизнь с ней, зная, что никогда не сделаю ее полноценной.
— Я не пытаюсь оставить тебя с женщиной, у которой для тебя лишь половина сердца, Макен. Но я просто не вижу, как…
— Тогда разуй глаза! Рейн — это все, в чем мы когда-либо нуждались, — настаивал Хаммер.
— У нас есть шанс помочь не только ей, но и себе. И ты понимаешь это так же хорошо, как и я. Проклятье, ты чувствуешь это так же, как и я.
Лиам не ответил, отчего Хаммеру захотелось как следует его встряхнуть.
— Ты можешь представить, что больше никогда к ней не прикоснешься? Вообще никогда?
В попытке отстраниться Лиам поморщился.
— Нет. Я люблю ее слишком сильно, чтобы оставлять ей лишь половину сердца.
— Тогда не уходи.
После долгой паузы Лиам сделал глубокий вдох.
— Полагаю, все могло быть гораздо хуже. Мне нужно быть благодарным за то, что она не влюбилась в какого-нибудь ублюдка типа Бека.
Хаммер не удержался и расплылся в ухмылке, чувствуя наплыв облегчения. Даже Лиам выдал некое подобие улыбки.
— Хочу, чтобы ты знал, что ранее сегодня днем, я задал тот вопрос неспроста. Он прожег дыру у меня на заднице и крутился в голове неделями до этого. Мне было необходимо знать, осчастливило бы ее наличие моего ребенка или нет.
Хаммер прошелся пальцами по волосам.
— Разве тебе самому было не интересно?
— Я слишком опасался того, что ответ мне придется не по вкусу.
— А что, если бы она залетела от тебя? В таком случае, ты бы хотел знать ответ?
Лиам откинулся на спинку кресла.
— Конечно. Я бы хотел знать, все ли с ней в порядке…
Он вздохнул, лукаво улыбнувшись Хаммеру.
— Вот же хитрая ты скотина.
— Вот видишь, мне нужно было это знать не столько для себя, сколько ради нее. Она дала нам ту честность, о которой мы ее просили. То, как далеко она зашла в ней, снесло мне крышу.
Хаммер не смог скрыть гордость в своем тоне.
— Да, она сделала это. Но сегодня нам пришлось заплатить за это неожиданную цену.
— Мы не можем избегать правды, неважно как много боли она причиняет. Мы просто были не готовы к ее последствиям, — размышлял Хаммер.
— Я всерьез думал над тем, чтобы отвести Рейн в сторонку и спросить о ее чувствах по поводу беременности. Но в моей голове в этом были замешаны мы оба. Неважно, что она чувствовала, это в любом случае повлияло бы на нас обоих.