Молодой Сталин

Себаг-Монтефиоре Саймон Джонатан

Ожидая, когда партия простит его, Сосо перебрался в Батум. Меньшевики Джибладзе и Исидор Рамишвили встретили его холодно.

“Я услышала стук в дверь”, – пишет Наташа Киртава.

– Кто там? – спросила она.

– Я! Сосо!

– Сосо, дорогой! Я отправила тебе письмо в Иркутск – каким образом ты вернулся в Батум?

– Бежал!

Она приветила своего любовника, одетого для маскировки в военную форму. Иерархия империи Романовых, выстроенная на прусский манер и отраженная в разнообразии мундиров, обеспечивала революционерам отличный выбор маскарадных костюмов. Когда Наташа рассказала товарищам о возвращении Сосо, некоторые обрадовались, а некоторые нет. Меньшевик Рамишвили обругал Сталина при Киртаве.

“Должна прогнать из дома, – кричал он, – в противном случае исключим тебя из наших рядов!”

Сталин благородно оставил дом Наташи,

но Рамишвили распространял слух, что с его побегом что-то нечисто: наверняка Сталин провокатор. Сменив восемь квартир, он все в той же военной форме был вынужден вернуться к Наташе, которая собрала денег для его возвращения в Тифлис.

“Куда ты поедешь, Сосо, что мы будем делать, если тебе опять не повезет?” – спрашивала она. Потом она вспоминала, что он погладил ее по голове и поцеловал, сказав: “Не бойся!”

Один железнодорожник одолжил ему свою форму – фуражку, мундир и фонарь контролера, вспоминает кондуктор, все время возивший Сосо из Тифлиса в Батум и обратно. Но Сталин не забыл Наташу. Оказавшись в Тифлисе, он написал ей письмо, в котором пригласил к себе; письмо было якобы о проблемах со здоровьем: “Сестра Наташа, ваши врачи никуда не годятся; если ваша болезнь осложнилась, приезжайте сюда, здесь врачи хорошие”.

“Я не поехала по семейным обстоятельствам”, – написала она. Быть может, вернулся муж? Сталин был разъярен ³ .

Вместе с большевиком Филиппом Махарадзе, который был старше Сталина и стоял у истоков “Третьей группы”, они редактировали нелегальную грузинскую газету партии “Пролетариатис брдзола” (“Борьба пролетариата”) и писали для нее статьи. Печаталась газета на подпольной типографии в Авлабаре, рабочем районе Тифлиса. Но затем в апреле Сталин на месяц вернулся в Батум, и эта поездка тоже оказалась неудачной.

Во время празднования Первомая на морском берегу Сталин, судя по всему, повздорил с местными – вероятно, меньшевиками. У марксистов разгорелась подогретая вином драка, в которой Сталина побили. Он встретил Наташу Киртаву, которая отклонила его предложение жить вместе. “Я подошла поздороваться, но, увидя меня, он крикнул с озлоблением: “Уйди от меня” [73] ⁴ .

73

Киртава осталась в Батуме, стала партийной чиновницей и убежденной сталинисткой. Ее воспоминания написаны суконным и невнятным большевистским языком, но тем не менее в 1930-е она отважилась записать, как отвергла Сталина и как его это разозлило. Ранее эта история не публиковалась.

Избитый и отвергнутый в Батуме, выслеживаемый жандармами в Тифлисе, Сосо ретировался в Гори, где прятался у своего дяди Георгия Геладзе и, скорее всего, виделся с Кеке. Давришеви рассказывает, что он выправил в Гори новые документы на имя Петрова – это был его очередной пседоним ⁵ .

В конце июля Цхакая отправил Сталина на запад Грузии, в исторические области Имеретию и Мингрелию. Там он должен был организовать Имеретино-Мингрельский комитет. Сталин поехал в Кутаис – грузинский провинциальный город, где жило 30 000 “кучеров, полицейских, духанщиков, блеклых чиновников и праздных мелких помещиков”. Это было важнейшее задание, потому что крестьяне на западе, особенно в Гурии, были политизированы, как нигде больше в империи. Это глухое место – “горы, болотистые долины и невысокие холмы, покрытые кукурузными полями, виноградниками и чайными плантациями” – кипело в возмущении. Вместе с Красным Князем Сашей Цулукидзе и новым другом – велеречивым молодым актером Буду по прозванию Бочка – Сталин появился в прекрасное время для революционера: война с Японией высасывала из империи соки. В июле 1904 года террористы из боевой организации эсеров взорвали неуступчивого министра внутренних дел Плеве. Его преемником стал неопытный аристократ князь Святополк-Мирский. Он попробовал было начать политическую оттепель, но в ответ получил только новые забастовки и беспорядки.

В деревнях западной Грузии уже полыхал бунт. Шла крестьянская война, крестьяне нападали на знать, захватывали землю и выгоняли царскую полицию. Сталин переезжал с места на место – от Кутаиса до Владикавказа и Новороссийска; он более десяти раз уезжал из Тифлиса, чтобы помочь начать революцию или найти на нее деньги. Охранка заметила его в Тифлисе и в октябре рапортовала: “Джугашвили бежал из ссылки и в настоящее время является главарем партии грузин, рабочих”. Жандармы попытались накрыть его в Тифлисе, но Сталина предупредили, и он скрылся. Когда его и Буду Мдивани арестовали и заключили в Ортачальскую тюрьму, друзьям удалось бежать. Полиция стреляла, но Буду закрыл Сосо своим телом.

В западной Грузии он путешествовал с удочками и рыболовными снастями; когда его арестовала местная полиция, он убедил стражей порядка, что просто рыбачил. В сентябре и декабре он впервые наведался в Баку – нефтяной город, где большевистские типографии мобилизовали рабочих на декабрьскую стачку. Рабочие победили ⁶ .

В то время как эсдекам надлежало бы сплотиться, партию раздирало изнутри. Большевики сосредоточились на создании революционного авангарда, а Жордания и меньшевики действовали практичнее: они предлагали бунтующим крестьянам то, что им было нужно, – землю. Сталин поддерживал распрю в Кутаисе: он исключительно ловко прибегал к клевете, лжи и интригам. Местный меньшевик Ной Хомерики написал удивительное письмо в комитет – в нем характер и стиль Сталина описаны блестяще:

“Товарищ Коба передал вам, что якобы мы… были против вас и добивались удалить из ем-ка [местного комитета]. Я заявляю, что ничего подобного не было и переданное вам от Кобы – гнусная ложь. Да, именно гнусная ложь с целью дискредитировать в глазах товарищей меня и другого человека… Я удивляюсь, однако ж, как может человек дойти до такого нахальства. Я знаю вообще цену таких людей, как этот господин, но, признаться, такой “смелости” от них не ожидал. Но оказывается, они на всякие средства падки, если только эти средства оправдывают цель. А цель, или, вернее сказать, честолюбивые замыслы… та, чтобы показаться народу великим человеком. <…> Бог их не одарил нужным для этого талантом, им приходится… прибегать к интриге, лжи и тому подобным прелестям. <…> …такие “грязные” личности… хотят внести в это великое и святое дело грязь и нечистоты”.

Сталин заявлял, что имеет право выгнать из комитета кого пожелает, хотя и сам знал, что это неправда. Хомерики называл его “донкихотом Кобой”, но, как это часто бывало, бесстыдное “нахальство” Сталина одержало верх [74] .

Радуясь тому, что он упрочил влияние Ленина в Грузии, в сентябре 1904 года Сталин написал два письма своему горийскому приятелю Давиташвили в Лейпциг. Сталин называл Ленина “горным орлом”, нападал на меньшевиков и хвалился, что комитет колебался, но “мне удалось убедить их”. Плеханов, по его мнению, “или совершенно рехнулся, или в нем говорят ненависть и вражда”, а Жордания удостоился определения “ишак”. Неученый грузин с удовольствием развенчивал корифеев марксизма. Письмо подействовало: Ленин впервые услышал о Сталине. “Горный орел” назвал Сталина “пламенным колхидцем”.

74

Ной Хомерики позднее был министром земледелия независимой Грузии в 1918–1921 годах, а в 1924-м руководил меньшевистским восстанием, был взят в плен и расстрелян. Его письмо конфисковали жандармы при обыске, и оно затерялось в архивах. Письмо необычно особо жестким порицанием сталинских методов и амбиций. В конце 1950 года Берия, курировавший атомный проект, вышел из фавора и опасался, что его самого уничтожат. Теперь нам ясно, что из грузинских кругов он узнал о письме Хомерики и, запасаясь оружием, чтобы в случае угрозы пустить его против Сталина, тайно и неофициально попросил архивиста отыскать письмо. Но Берия не нашел его. Оно было обнаружено только в 1989 году.

В канун Нового, 1905 года Сосо велел небольшой группе железнодорожников встретить его у Дворянского собрания на Головинском проспекте. Благородные либералы проводили тогда так называемую Банкетную кампанию, чтобы склонить царя к дарованию конституции. Но большевикам претил подобный незрелый буржуазный либерализм. Как только председатель открыл банкет, Сталин в сопровождении рабочих ворвался в зал и потребовал слова. Когда пирующие отказали ему, он сорвал вечер криками “Долой самодержавие!” и вывел своих рабочих на улицу – они пели “Марсельезу” и “Варшавянку”. 2 января главный порт империи на Дальнем Востоке, Порт-Артур, сдался японцам. Так начался 1905 год ⁷ .