Молох Империи. Дилогия
Шрифт:
Времени делать оценки не было. Ревенцер немедленно скомандовал навигаторам взять обратный курс, дабы как можно скорее покинуть и эту систему, и саму Пустошь. Первый пилот совершил разворот и лег на обратный курс, доведя форсаж всех главных и вспомогательных двигателей до предела. И его не надо было подгонять, в светочасе на "хвост" "Тэргнену" "сели" полтора десятка новых звездолетов.
Но уже через несколько минут, когда призрак оставил преследователей далеко позади, всеобщее напряжение спало. От службы "Б" пришел доклад, что удалось вернуть режим полной невидимости. Теперь
Много времени ушло на выяснение полученных повреждений и подсчет потерь. "Тэргнен" лишился нескольких носовых отсеков, которые были просто сплющены, и некоторых отсеков правого борта, которые находились в эпицентре удара. Была уничтожена резервная башня сверхсветовой связи, заклинены ракетные порты правобортовой батареи "Ктулу" и серьезно повреждены некоторые орудийные башни. В довершение, работали с перебоями и вспомогательные двигатели этого борта. В носовых отсеках оказались погребенными восемьдесят один человек и двадцать в отсеках правого борта. Связи с ними не было, хотя, полагаясь больше на надежду нежели на здравый смысл, ее пытались установить беспрерывно. Спасательные команды резали сверхпрочный металл плазменными резаками, пытаясь проникнуть в них, в надежде, что кто-то мог выжить. Еще сорок шесть человек спасатели извлекли из менее поврежденных отсеков и секций. У всех пострадавших были переломы, сотрясения, вывихи и увечья. Все они были доставлены в корабельный лазарет, где вскоре умерли трое из них.
Прошло сорок два часа, в течении которых ремонтные команды, в меру их возможностей, устраняли повреждения, а экипаж нес боевые вахты. Ревенцер, находившийся на ГКП и почти не покидавший его, принял вызов командира инженерно-эксплуатационной БЧ.
Ревенцер подошел к видеоэкрану с недобрым предчувствием и не ошибся.
– Командир, – осипшим голосом обратился главный корабельный инженер в звании капитана 3-го ранга, – аварии первого и второго вспомогательных двигателей правого борта. Отсеки сорок и пятьдесят два не отвечают. Разрешите эти движки вывести из рабочего режима.
– Что с людьми?
– Не известно.
– Вы установили степень аварии?
– Еще нет, но показатели критические.
– Отключайте.
– Есть!
Экран потух и почти сразу же засветился вновь, на нем возник начальник службы "Б".
– У нас большие проблемы, командир, – его голос и вид являл собой отрешенность. – Начался отказ экранирующих систем. Отказы следуют один за другим.
– Ваши действия?
– По мере выбывания задействуем резервные модули, но и они скоро прикажут долго жить.
– Что-нибудь же можно сделать?
– Пытаемся, но они испытали сильнейшую перегрузку при близком разрыве вражеской ракеты, так как были активизированы на максимум.
– Делайте, что в ваших силах, Меерц, – назвал его по имени Ревенцер. – И даже больше. "Тэргнен" зависит от вас. Конец связи.
Занятый недобрыми мыслями, он переключил канал и вызвал каюту первого помощника, где тот отдыхал после вахты. На экране появился заспанный Самер, успевший за пару секунд разогнать остатки
– Слушаю, командир.
– Прошу меня простить, барон, что дал вам поспать всего три часа, но вы мне нужны. Вы должны немедленно прибыть к сороковому и пятьдесят второму отсекам, разобраться в масштабе аварий и взять там все под ваш личный контроль.
– Аварии серьезные?
– Выясните на месте. Жду доклада.
– Вас понял, командир.
Ревенцер отключился и немного подумав, справился о положении в некоторых других службах и боевых частях. Потом обо всем происшедшем поставил в известность Кетрера, которого также пришлось разбудить.
Когда полковник прибыл в центральную рубку, через пятнадцать минут с Ревенцером связался Самер, лицо которого, даже не смотря на естественную нишитскую бледность, было бело, словно мел, как будто от него отхлынула вся кровь. Видя состояние помощника, Ревенцер произнес:
– Ну, говорите же, барон.
– Произошла утечка из резервуара антивещества первого вспомогательного двигателя. Антивещество проникло в отсеки пятьдесят два и сорок, которые, будучи внешними, просто исчезли при аннигиляции. Исчезли также две секции сорок пятого отсека. Погибли шестнадцать человек. Частично поврежден и второй правобортовой ВД, если бы его не заглушили вовремя, произошел бы мощный взрыв.
– А как же экранирующие стенки резервуара и все уровни его защиты? – спросил Кетрер.
– Частично разрушены механическим спрессованием во время боя, что и явилось причиной всего этого. Система аварийного оповещения также выведена из строя.
– Маквер там? – спросил Ревенцер про командира инженерно-эксплуатационной БЧ.
– Так точно. Руководит работами.
– Что он говорит?
– Что повреждения, к счастью, можно устранить своими силами.
– Что ж… Держите нас в курсе, барон. Конец связи.
Ревенцер повернулся к полковнику.
– Знаете, господин барон, я все время думаю… Что же это за звездолеты такие, которые мы уничтожили?
– И к чему вы пришли, господин капитан?
– Это не могут быть опетцы, а тем более русские. Да и другим здесь делать нечего за многие тысячи парсек от своих границ. И что это за оружие, что плющило нас? Детекторы масс зарегистрировали мощные направленные гравитационные поля. Но насколько я знаю, ни у кого нет подобного оружия.
– Верно. И как я понимаю, мы думаем об одном и том же.
Ревенцер кивнул и выдавил:
– Ассакины.
– Ассакины, – повторил Кетрер. – Это почти невероятно.
– Да. Воюя с Опетом, мы о них напрочь забыли, но похоже, они о нас нет. И я боюсь, грядет новое вторжение.
Кетрер смолчал, раздумывая о важности добытых ими сведений, о перспективе задания и вообще об идущей войне. И в мыслях этих проглядывалось отчаяние от осознания того, что империя теперь ослабла, увязнув в войне со своим бывшим сектором. А какую силу представляют чужаки он знал хорошо, так как изучал углубленный курс по истории вторжения и войны с ними.