Молот и наковальня
Шрифт:
На самом деле он не считал себя перебежчиком. Для этого ему надо было пойти против Адептус Механикус Марса и Омниссии, чего совершенно точно никогда не могло произойти, так как все сомнения и слабости на этот счет были вытравлены из него давным-давно.
Нет, его поступок никак не подходил под понятие «измена». Наоборот, он совершил деяние, подтверждавшее его абсолютную преданность. Он освободился от гнета и теперь мог возвратиться к Механикус в роли вестника и… героя.
Разумеется, без мерзких поступков было не обойтись. Так, например, ему пришлось избавиться от Сороритас, чтобы его план вошел в финальную стадию. Его поражало, как просто ему удалось вмешаться
Подобная вероятность вскружила ему голову, и на короткий миг он представил, как входит в Зал кузниц на горе Олимп в сопровождении фаланги некронов, ставших его рабами.
Но вскоре Тегас отбросил эту мысль. Сейчас он не мог позволить себе быть рассеянным. Он находился на территории чужаков, к тому же время поджимало. Тегас приободрил себя и направил все усилия на то, чтобы отыскать реликвию Сороритас. Когда он найдет ее, то получит все, что ему необходимо для восхождения к славе.
Лаборатория оказалась в точности такой, как ее описала госпитальерка в разговоре с канониссой Сефериной. Тегас замедлился и пошел так тихо, как только мог. Выдвинув антенны и зонды через прорези в одежде, он стал передавать низкоуровневую электромагнитную сигнатуру, подражая той, что засек у некронов-воинов, и начал молиться, чтобы датчики инопланетного комплекса оказались не слишком умными и пропустили его цифровой маскарад.
Он приблизился к шестиугольной двери, и она разошлась на отдельные сегменты, впуская его внутрь. Тегас оглянулся через плечо, чтобы удостовериться, что его никто не преследует, и только потом вошел. В какой-то момент одной из женщин — сестре Мирии — почти удалось его нагнать, но в итоге ей устроил засаду патруль из некронских воинов, успешно обойденный Тегасом.
Решив, что с ней покончено, он ступил во тьму помещения.
Благодаря улучшенному зрению, показывавшему темный камень и резко очерченные стены в белых и бледно-зеленых тонах, Тегас обнаружил на полу сенсорную полосу и с предвкушением — точнее, эмуляцией этого чувства — позволил камере включить освещение.
Тегас переключился на режим сбора информации и стал жадно впитывать ее, сотнями глазков разглядывая фрагменты прозрачных шаров. Рядом с ними располагались голографические панели с сопроводительным текстом на инопланетном языке. Заметив вокруг следы недавних повреждений, техножрец неодобрительно фыркнул. Несомненно, это постарались боевые сестры, орудовавшие здесь, как тупые неуклюжие дети.
В одном из углов валялись сломанные детали доспехов и огнестрельного оружия, а среди них — отвергнутый и проигнорированный, запыленный металлический барабан серого цвета с выгравированной на нем геральдической лилией.
Тегас пробежал руками по цилиндру, обследуя его на предмет микротрещин, утечек энергии, механизмов ловушек и других неприятных сюрпризов. Когда же сенсоры в кончиках его пальцев ничего не обнаружили, он бережно взял капсулу и перевернул.
Он увидел замок, открывающийся по анализу крови, и личный знак прежней канониссы Святилища-101, вдавленный в печать, которую не срывали более десятилетия. Сомнений быть не могло: это оно. Тегас взвесил футляр и задумался, что он найдет, если откроет его.
Ранее он уже просматривал файлы, касающиеся
Однако истинная природа реликвии, как и тысячи лет назад, до сих пор оставалась неизвестна остальной галактике, за исключением самых высокопоставленных Сороритас. Тегас взглянул на капсулу и почувствовал голод. Он не нуждался в еде, так как его внутренние системы заряжались от микротермоядерного реактора и ежемесячных приемов внутрь полимерного биогенного геля, обогащенного металлами и протеинами, но это ощущение он тем не менее не забыл с тех времен, когда еще был полностью человеком. Уже ставя барабан на каменную напольную плитку, он понимал, что поступает неосмотрительно. Логика подсказывала квестору — нет, кричала! — взять капсулу и бежать, найти укромное место и только тогда сделать то, что он собирался провернуть сейчас.
И все-таки он не смог перебороть себя. Жажда узнать, что внутри, перевесила осторожность. Затуманила рассудок. «Только одним глазком, — уверял он себя, — всего одним глазком». Ему не давала покоя мысль, что, спасаясь отсюда, он может погибнуть — а шансы были весьма высоки, — так и не раскрыв тайну Сороритас. Информация предполагала ее изучение, изучение теми, у кого хватало ума применить ее с пользой. Таким был Тегас, такими были Адептус Механикус. Это было его право. Даже более того, его обязанность.
С помощью лазерного резака в кончике своей сервоконечности он аккуратно удалил замок безопасности. У кого-то другого непременно возникли бы с этим трудности, но не у квестора. Сестринство забыло, что их системы защиты и сейфы делали Механикус. Любой замок можно было обойти, если знать, как.
Мгновение минуло. Верхняя крышка снялась и с лязгом упала на пол; затхлый воздух попал в холодную атмосферу лаборатории некронов. Тегас зафиксировал мигание отключаемого стазис-поля; что бы то ни было, оно пребывало в состоянии безвременья.
Манипуляторы квестора слабо затряслись, когда он потянулся внутрь и схватил объект. «Толстый и тяжелый прямоугольник». Он различил металлы и пластмассу, смесь химических поверхностно-активных агентов и отвердевшей органической материи. Кожа. «Реликвия обернута в дубленую кожу».
Тегас ожидал увидеть пистолет, череп, золотую сферу, корону из кристалла. Ожидал чего-то инородного и нечеловеческого или даже демонического и нечестивого. Сотни вариантов. Но явно не это.
В руках он держал большую книгу в твердом переплете и с защелкой. На обложке золотистыми буквами было написано: «Молот и Наковальня».