Молот Тора
Шрифт:
— Итан! — испуганно воскликнула Намида.
Я поднял топор.
Как я уже говорил, Магнус обычно уделял топору больше внимания, чем большинство мужчин своим лошадям или женам; он так отполировал его лезвие, что оно могло сойти за старинную серебряную драгоценность, И даже после схватки с медведем он бережно вымыл и досуха вытер его, как китайский фарфор.
А сейчас лезвие прекрасно отражало солнечные лучи.
Когда я направил плоскость лезвия на наше яркое утреннее светило, отраженные солнечные зайчики ослепили глаза множеству нерешительно медлящих бизонов. Это было подобно мощной вспышке, словно наша лодка вдруг сама превратилась в сияющий и пульсирующий огненный шар. Животные попятились, замычали и обратились в бегство.
Я оглянулся назад. Приведенные в замешательство бизоны, подталкиваемые множеством спускающихся с холмов и ничего не ведающих собратьев, повернули обратно к реке. Вот тогда-то бизоны столкнулись с преследующими нас индейцами. Продолжая палить из ружей, дакоты пытались испугать животных и направить их на нас, но вместо этого, посеяв панику, навлекли опасность на самих себя. Бизоны понеслись куда глаза глядят, затаптывая лошадей и их всадников. Над степью поднялись столбы пыли. Лошади испуганно ржали, сбрасывая седоков, покалеченных бычьими рогами.
Нашим гребцам тем временем приходилось искусно лавировать между испуганными бизонами, уплывающими или разбредающимися с лодочного курса. Массивные рогатые головы маячили рядом с нами, этих животных, похоже, привела в недоумение наша дерзость и странная медвежья посудина с руническим камнем. Один бык, только что спустившийся с берега, устремился к нам по мелководью с явно угрожающими намерениями, поэтому мне пришлось отбросить топор и пристрелить его из мушкета. Бизон споткнулся и рухнул в воду, остановив, однако, приближение его агрессивных задних собратьев. Мы проплыли дальше, оставив позади ручеек смешивающейся с водой крови.
Благодаря заслону, образованному между нами и нашими преследователями стадом испуганных бизонов, мы выигрывали время. Животные разбегались в разные стороны, сметая со своего пути растерянных дакотов. Я вновь поднял топор, продолжая ослеплять отраженными солнечными лучами глаза бизонам, пока мы не миновали последний ряд бредущего по реке стада. Сзади, скрывая нас из вида, клубилась взбитая копытами пыль. Мы упорно гребли дальше, пока позади не осталось уже никаких признаков ни бизоньего стада, ни вражеской погони. Наконец мы решились пристать к берегу; рунический камень по-прежнему тащился за нами как широкий мохнатый хвост.
— При чем тут магия? — отдуваясь, сказал Магнус. — Ты попросту воспользовался моим топором.
— Магия заключалась в том, как я использовал твой топор. Волшебными бывают даже сами идеи.
Извилистый поток в итоге привел нас к реке Ред-Ривер, текущей на север к озеру Виннипег. Припомнив весьма неопределенную карту Магнуса, мы повернули на юг и шли вверх по течению, пока не попали в приток, ведущий в восточном направлении. Мы упорно приближались к тому заветному месту, куда, по предположениям Магнуса, могли дойти средневековые скандинавы и готландцы. Учитывая, что реки извивались и переплетались, как итальянские макароны, я опасался, что мы глупо ходим по кругу, не говоря уже о веских сомнениях по поводу того, что нам удастся отыскать особое место, отмеченное на отобранной у нас средневековой карте странным символом.
Очередная речушка с заболоченными берегами вяло несла вперед свои бурые воды, и когда мы продвинулись по ней дальше на восток, то гулкие пустынные равнины уступили место более знакомым лесным пейзажам, перемежавшимся лугами и водоемами. Леса и луга жили в привольной гармонии, а речное русло периодически расширялось, образуя небольшие озера.
Вот тогда-то мы и увидели наш библейский столп, наши врата в райские сады.
Поначалу мне показалось, что на нас просто надвигается очередная шквалистая гроза, раскидывая свои черные языки по безупречной синеве осеннего неба. Но, наблюдая за ними, я осознал, что этот грозовой фронт никуда не движется, хотя сильный ветер пригибал к земле луговые травы речной долины. Вернее, он двигался, как мы поняли, приблизившись, но медленно кружа вокруг некой центральной оси, подобно вязкому вращению водоворота. Его кружение напомнило мне те жуткие воронкообразные облачные столбы, от которых мы бежали в степи, поскольку выглядел он таким же темным и наводил на мысль о скрытой в нем сокрушительной мощи. Хотя здешний черный столб был гораздо шире и, лениво разворачиваясь, дрейфовал в противоположную от нас сторону. Порой облачный мрак прорезали огненные вспышки и слышались громоподобные удары, глухо предостерегая нас от опрометчивого приближения.
Мы встревоженно изучали это странное явление.
— Я слышала о таком месте, — сказала Намида. — Это неиссякаемый грозовой источник. Никто не ходит туда. А те, кто осмелился, так и не вернулись.
— Но у нас же есть колдун, — сказал Магнус.
— Никто и не догадывался, что искомый тобой рай будет похож на ад, — заметил я.
— Как раз такое местечко и может быть прародиной Тора.
— Я хотеть домой, — сказала Лягушка на ломаном французском. Ее раненое плечо болело, и саму ее начало лихорадить. — Идти манданам.
— Нет, тут нас ждет другой дом, колыбель, давшая жизнь человеческому роду. — Взор норвежца полыхнул огнем. — Эта земная колыбель породила царей, героев и сирен, дала толчок вечной мирской жизни. Там ты сразу выздоровеешь, Лягушечка!
Вечная жизнь? Почему-то она выглядела как губительная и грозная, хотя и прекрасная стихия. Вспышки огня окрашивали темные тучи сияющими зеленоватыми и пурпурными оттенками. Облачные клубы вздымались и опускались, кружа, словно планеты вокруг незримого внутреннего светила. Казалось, само нырнувшее за западный горизонт солнце воспламенило эту грозу, и над ней вдруг появилась радуга, яркая и четкая, как дуговое перекрытие моста.
— Бифрост! — взревел Магнус. — Огненный мост, он связывает небесную крепость Асгард с Мидгардом, обитаемым миром людей! Вот они, наши желанные врата!
— Магнус, это обычная радуга. Радужная спутница дождя.
— Держу пари, что эта радуга укажет нам, где зарыто сокровище! Пойдемте туда и проверим, если вы не доверяете мне.
Могли ли мы теперь повернуть обратно? Держа курс на это природное чудо, мы постарались подобраться к нему как можно ближе, продолжая плыть по живописной мозаике озер и протоков, хотя трижды нам пришлось перетаскивать наш челн на короткие расстояния до нового водоема, волоча по болотистым землям рунический камень, а потом вновь браться за весла. Либо источник этой таинственной неиссякаемой грозы был дальше, чем казалось, либо он отступал, заманивая нас в свой эпицентр. Мы продвигались с черепашьей скоростью. Вскоре наш ручей превратился в сплошное болото, и мы, осознав невозможность дальнейшей гребли, в последний раз вынесли манданский челн на берег, вытянули туда же медвежью лодчонку и выгрузили рунический камень.
— Я не собираюсь бросать его тут на радость другим искателям, — заявил Магнус.
— И как же ты собираешься тащить его дальше?
— Можно соорудить волокушу, — предложила Намида. — Наши охотники пользуются ими, перетаскивая добычу по равнинам. У дакотов их таскают лошади, а мы используем собак.
— Но у нас нет даже собаки.
— У нас есть норвежский богатырь.
Мы нарезали жердей и связали их в треугольную раму, поместив в ее середину обтянутую шкурой посудину с руническим камнем. В отсутствие колес это было лучшее из возможного.