Молот ведьм
Шрифт:
– И сколько вы так уже живете в море? – спросила Таня.
– Кто знает, мадемуазель? Кто знает? Здесь время течет по-другому. Ведь мы не старимся, и определить время практически невозможно. Но всем страшно недоело это бесконечное плавание. И если вы нас не освободите, то неизвестно, сколько это будет еще продолжаться. А я бы так хотел вернуться в моё время к моей Дженни. У меня ведь был недурной домик в Вирджинии. Пусть я постарею и умру. Пусть. Но я хочу еще хоть раз поспать в мягкой постели на берегу в своем домике! Ах, мадемуазель, вы не поймете этих простых радостей. Ибо вам они доступны ежедневно. А вот я лишен их уже так долго. И это наказание за мою проклятую жадность. Я любил золото и считал что в нем заключено счастье. Я думал, что все могу купить и вот теперь золота и серебра у меня вдоволь, но зачем они мне теперь? Я бы все отдал за то чтобы ступить на берег. Пусть даже этот не родной. Но мне нельзя!
– Вот поэтому, Фарагуд, береги этих двоих. Они твой пропуск к домику и к твоей Дженни. И помни о судьбе Черного корабля. Его моряки страдают уже целую вечность.
– Моя каюта в вашем распоряжении. Я и моя команда сделаем все, чтобы ваше пребывание на Синем корабле было приятным. Я стану молиться за вас, когда вы попадете на Черный корабль, ибо ничем иным помочь не смогу….
К вечеру судно подняло паруса и ушло в море. У Игоря было тяжело на сердце. Он видел на пристани старика, который махал ему рукой. Он становился все меньше и меньше, пока не превратился в точку и, наконец, не исчез совсем, вместе с очертаниями берега.
Игорь вернулся в каюту к Тане.
– Не нравиться мне наше путешествие.
– Мне тоже. А кому подобное может понравиться? Ты видел, какие матросы в команде Фарагуда? Настоящие головорезы. Отребье из различных эпох. Я слышала даже русскую речь.
– Да? И ты не подошла к соотечественнику? – заинтересовался Игорь.
– Если бы ты увидел его мерзкую заросшую бородой до самых глаз рожу, ты бы тоже не подошел. Я говорила со Стефанеком. Это поляк, который служил в корсарах у короля Сигизмунда-Августа. Слыхал, про такого короля?
– Нет.
– Правил Польшей и Литвой во времена нашего царя Ивана Грозного. Так вот Стефанек прилично говорит по-русски. Он попал в плен и долго, около двух лет, жил в русском городе Нарве.
– И что? К чему ты мне это рассказываешь?
– Я насчет русского матроса. Стефанек говорил, что видел эту мерзкую рожу среди опричников царя Ивана. Он исполнял обязанности палача.
– И что? В то жестокое время многие были палачами.
– Но он хочет вернуться к своему мерзкому ремеслу. И мы станем помогать ему в таком деле?
– В каком деле, Таня? Ты думаешь, что один палач определяет политику в стране? Думаешь, без этого человека царь Иван станет добрее и милостивее? Чушь! Мы должны ликвидировать Океан Сунн, эту проклятую реальность Парадокса. Ведь его не должно существовать. Понимаешь? Не должно. Но ведьма совместила семь измерений и создала его. И нас с тобой предстоит это разрушить. Вот о чем стоит думать.
– Но все же…
– Таня, ты помнишь, что нас ждет, если мы проиграем? То есть если этот матрос с бородой не попадет на родину, домой, в свое время?
– Даже подумать страшно.
– Вот и думай о деле, а не забивай себе голову всякой ерундой.
Игорь вышел из каюты на палубу.
Матросы занимались своими обычными делами. У мачты на бухте каната сидел бородатый человек в длинной рубахе препоясанной веревкой.
"Это очевидно тот самый русский, о котором говорила Таня" – подумал Игорь.
Он подошел к нему и обратился по-русски:
– Приветствую вас. Вы русский?
Тот поднял голову и, смерив Игоря взглядом с ног до головы, произнес:
– Православный?
– Да. Я тоже русский, но немного из другого времени.
– Здесь таких много. Все мы из разных времен. Я при батюшке государе Иване Васильевиче в опричниках состоял. Меня сам Григорий Лукьянович Скуратов ценил и доверял мне. Слыхал про такого?
– Как не слыхать. Малюта Скуратов – лютый палач Ивана Грозного.
– Палач говоришь? Он головы ворогам государевым рубил. Много измены боярской вывел со святой Руси. Ох, много. Но нужно было во сто крат больше. А ты, вьюнош, уже после царя Ивана родился то?
– Много позже. О нем только слава недобрая осталась.
– Слава это все пустое. Люди завсегда все переврут как им выгодно. А с тобой что за краля такая? Из немцев?
– Нет. Она тоже русская.
– Русская? А вроде на нашу бабу совсем не похожа, – матрос подвинулся и предложил Игорю место рядом. – Наши то бабы, знаешь какие? Все красавицы, хоть на подбор. Дородные.
– Ну, это в ваше время дородность считалась за красоту. А у нас в моде, такие как Таня. Так её зовут.
– Имя наше. Природное. Русское. У меня меньшая дочь Татьяна, в аккурат, в день Святой Татьяны народилась. Но моя девка краше. Хоть и мала ещё. У бабы должно быть, за что подержаться.
– Все изменилось у нас в будущем. Мир изменился и женщины тоже.
– А бороды ты не носишь, это тоже у вас все так?
– Да. Борода теперь редкость.
– Вона как! И все с босыми рылами? Стыдобушка.
Они посидели немного молча, смотря на море, а затем матрос представился:
– Меня зовут Архипом.
– А я Игорь. А ты давно на этом корабле?
– А кто его знает? Здесь дни не считаны. Матросы бают, что ты освободить нас пришел со своей девкой. Так?
– Да. Мы попытаемся вас вернуть домой.
– Хорошо бы, – мечтательно произнес он. – Я бы в Успенском соборе вот такую свечу поставил за твое здоровье. Я ведь сюда за жадность свою попал. Злато возлюбил более бога. Вот и наказал меня господь за грехи. Но, по-правде сказать, не я один грабил то. Сам Малюта Скуратов хапал будь здоров. Мои товарищи не пример более меня брали. А страдаю я. Но я не жалуюсь. Не подумай. Все наказания от бога приму безропотно.