Молот Вулкана
Шрифт:
– Слушаю, сэр, – сказала она, улыбаясь.
– Я хочу продиктовать письмо вдове Артура Питта, – сказал Баррис. Он порылся в бумагах и продиктовал девушке адрес. Но, внезапно передумав, произнес: – Нет… Пожалуй, я напишу его лично.
– Рукописное письмо, сэр? – секретарша заморгала от удивления. – Вы имеете в виду, как пишут дети в школе?
– Да, – ответил он.
– Разрешите узнать, сэр, почему?
Баррис и сам не знал; разумных причин этому не было. Сентиментальность, подумал он, отпуская секретаршу. Возврат к прошлому, к детским привычкам.
«Ваш муж погиб, исполняя служебный долг, – проговорил он про
«Черт, – подумал он. – Я не могу и никогда не мог. Мне придется поехать и лично встретиться с ней; я не могу писать такие вещи. И за последнее время их стало слишком много. Слишком много погибших, мне не выдержать столько. Я не “Вулкан-3”. Я не могу это игнорировать. Я не могу молчать. И ведь это случилось даже не в моем регионе. И парень даже не был моим сотрудником».
Баррис нажал кнопку связи со своим субдиректором.
– Замените меня сегодня на остаток дня. Я уйду пораньше: чувствую себя не очень хорошо.
– Сочувствую, сэр, – отозвался Питер Эллисон. Но в его голосе читалась радость, удовольствие от того, что хоть на один момент удастся занять более значимый пост. Перестать быть «на подхвате».
Ты получишь мое место, подумал Баррис, одеваясь и запирая свой стол. Ты нацелен на него так же, как я нацелен на место Дилла. Только вперед, по лестнице до самого верха.
Он записал адрес миссис Питт, сунул листок в карман рубашки и как можно быстрее покинул офис, радуясь, что выбрался оттуда. Радуясь предлогу, возможности покинуть эту давящую атмосферу.
Глава 2
Встав перед классной доской, Агнес Паркер задала вопрос:
– Что мы в первую очередь вспоминаем в связи с 1992 годом? – Она с улыбкой оглядела класс.
– 1992 год заставляет вспомнить о конце Первой Атомной войны и начале десятилетия международного регулирования, – ответил Питер Томас, один из лучших ее учеников.
– Была создана «Юнити», – добавила Патриция Эдвардс. – Рациональный мировой порядок.
Миссис Паркер сделала пометку в своем блокноте.
– Правильно. – Она почувствовала гордость: как бойко отвечают дети! – А теперь пусть кто-нибудь расскажет мне о Лиссабонских Законах 1993 года.
Класс притих. Несколько учеников заерзали на своих стульях. Теплый июньский ветерок стучался в окна. Толстая малиновка слетела с ветки и застыла на земле, выглядывая червяков. Деревья лениво шуршали.
– В этом году сделали «Вулкан-3», – сказал Ганс Штейн.
Миссис Паркер улыбнулась.
– «Вулкан-3» был создан задолго до этого. Его собрали еще во время войны. «Вулкан-1» – в 1970-м, «Вулкан-2» – в 1975-м. Компьютеры существовали еще до войны, в середине века. Серия «Вулкан» была разработана Отто Джорданом, который работал вместе с Натаниэлем Гринстритом на компанию «Вестингауз», в самом начале войны…
Голос миссис Паркер прервался нечаянным зевком. Она с усилием заставила себя собраться. Сейчас было совсем не время дремать, ведь Исполнительный Директор Джейсон Дилл со своей командой, по слухам, именно сейчас находился где-то в школе, проверял идеологию обучения. Говорили, что «Вулкан-3» выдал несколько запросов относительно школьной системы; похоже, ему были интересны определенные ценностные установки, которые в настоящее время закладывались в программах раннего обучения школьников. В конце концов, для того и нужны были школы, особенно начальные, – чтобы формировать у детей всего мира верное мировоззрение. А для чего еще?
– Ну так что же, – повторила миссис Паркер, – что такое Лиссабонские Законы 1993 года? Неужели никто не знает? Мне стыдно за вас. Неужели вы не можете напрячься и выучить? Это же, можно сказать, самое главное во всей школьной программе! Вам бы только читать эти дешевые комиксы, что обучают сложению и вычитанию и всем прочим коммерческим навыкам! – Она яростно притопнула ногой. – Ну? Кто ответит?
Но ответа не последовало. На нее смотрели ряды ничего не выражающих детских лиц. И вдруг, невероятно, откуда-то с задних парт донесся звенящий детский голос:
– Лиссабонские Законы низвергли Господа Бога. – Это был голос девочки, жесткий и четкий.
Миссис Паркер буквально вырвало из ее полусонного состояния; она моргнула от неожиданности. – Кто это сказал? – крикнула она. Класс загудел. Головы стали поворачиваться назад. – Кто?
– Это Джинни Бейкер! – выкрикнул какой-то мальчик.
– А вот и нет! Это была Дороти!
Миссис Паркер быстро зашагала по проходу мимо парт.
– Лиссабонские Законы 1993 года, – резко заговорила она, – были самым важным законодательным актом за последние пятьсот лет. – Ее голос был нервным, высоким и пронзительным; постепенно класс затих, и головы стали поворачиваться в ее сторону. Выработанная годами привычка заставила детей внимательно слушать ее. – Все семьдесят стран мира прислали в Лиссабон своих представителей. Всемирная организация «Юнити» дала официальное согласие на то, чтобы огромные компьютеры, разработанные Британией, Советским Союзом и Соединенными Штатами, до того момента использовавшиеся исключительно как советники, получили бы теперь полную власть над национальными правительствами в определении важнейших политических…
Но именно в этот момент в класс вошел Исполнительный Директор Джейсон Дилл, и миссис Паркер застыла в почтительном молчании.
Она не впервые видела его вживую (во плоти, а не в тех синтезированных образах, что средства массовой информации транслировали своей аудитории), однако, как и до этого, поразилась тому, насколько велика была разница между реальным человеком и его официальным образом. Где-то глубоко в ее сознании зашевелилась мысль: «А как это воспримут дети?» Она бросила взгляд на класс. Дети глазели с трепетом и благоговением, забыв обо всем остальном.
Она подумала: «Он не так уж отличается от нас, всех остальных. Человек на высочайшем посту, что есть на Земле… И он просто человек». Энергичный мужчина средних лет с умным лицом, блестящими живыми глазами, располагающей уверенной улыбкой. Он невысок, подумала она, ниже своих сопровождающих.
В класс вместе с ним вошли пять человек: трое мужчин и две женщины, все в деловой серой униформе Т-класса. Никаких специальных значков. Никаких королевских регалий. «Если бы я не знала, – подумала она, – я бы ни за что не догадалась. Он такой… Непретенциозный».