"Молва"
Шрифт:
шагая по улице. — При чем тут санаторий? Может, в
отряд добровольцев записывают там? Но зачем тогда
обращаться к какому-то дяде Володе? Отряд, даже
добровольческий, наверняка возглавляет командир.
А у командира — звание... И почему, наконец, надо
идти в санаторий завтра, а не сегодня?»
Да и что особенного в его заявлении? «Хочу бить
фашистских гадов. Прошу направить добровольцем на
фронт». Вот и все. Подпись. Число. Примерно так писали
в своих заявлениях и другие ребята — Саша Чиков,
Николай и Ваня Музыченко, Гриша Любарский, родной
брат Алексей, которого не взяли в армию из-за
плоскостопия.
День был солнечный, теплый. С моря дул свежий
солоноватый ветер. На Манежной улице у возведенной
баррикады мальчишки гоняли мяч. Возле дома сорок
семь две чернявенькие девчушки — видимо, сестрички,
так как были одеты в одинаковые синие
платьица-шотландки,— играли в классы. Еще одна девочка — она
была в розовой вязаной кофточке —стояла в тени под
акацией и наблюдала за игрой. На ступеньках дома
сидела женщина с грудным ребенком.
Яша подмигнул девочкам, на одной ноге проскакал
по квадратам, обозначавшим классы, и вбежал в подъ-
5
езд дома сорок девять. На стенах длинного коридора
висели гитары и мандолины, акварели. Здесь же, в
коридоре, пожилая женщина в очках в золотой оправе
сидела за небольшим столом и что-то печатала на
стареньком «ундервуде». К столу был прислонен большой
пузатый контрабас. Недалеко от женщины на высоком
стуле восседал молодой парень с винтовкой.
Увидев Яшу, парень наклонил к себе штык
винтовки: давай, мол, сюда.
— А, стихи фронтовиков! Это ей, — он кивнул в
сторону женщины. Та глянула на Яшу поверх очков, молча
указала глазами на край стола.
— Внимание! Воздушная тревога! — раздался вдруг
из тарелки репродуктора, высевшей над входной дверью,
голос диктора.
— Тебе, мальчик, лучше переждать здесь, —
посоветовала женщина, не отрываясь от своего занятия.
В следующее мгновение дом вздрогнул от страшного
взрыва. С потолка и стен посыпалась штукатурка.
Гитары и мандолины свалились на пол, жалобно зазвенев
струнами. Входная дверь распахнулась, оглушительно
захлопнулась и снова раскрылась. За первым взрывом
последовал второй, еще более сильный. Женщина
пронзительно вскрикнула, схватилась за голову. Парень
грохнулся со стула на пол. Яшу швырнуло к порогу»
Падая, он поранил руку о разбитый контрабас.
Еще три взрыва подряд. Коридор заволокла плотная
мгла...
Яша очнулся и стал ощупью пробираться к выходу.
Нащупал дверной косяк, шагнул на улицу. Соседнего
дома, на ступеньках которого недавно сидела женщина
с ребенком, не было. Над грудами щебня стелился
едкий дым. Девочка в розовой кофточке лежала навзничь,
придавленная стволом акации.
Посредине улицы, у баррикады, там, где мальчишки
недавно гоняли мяч, громоздилась крыша, сорванная
с дома, из которого он только что выбрался.
ДЯДЯ ВОЛОДЯ
Трамвай по Пролетарскому бульвару не ходил —
линия была повреждена. До санатория Яша добрался
пешком.
6
У железных ворот его остановил часовой
— Ты к кому?
— К дяде Володе.
— Ах, к капитану! Проходи, в главном корпусе он.
Косые лучи заходящего солнца приглушенной
позолотой легли на гладкие стволы деревьев. К главному
корпусу вела прямая платановая аллея. Вокруг стояла
сторожкая тишина. Лишь где-то в цветах жужжал
шмель.
У входа в здание Яша увидел мужчину в
полувоенной форме и девушку. Мужчина был выше среднего
роста, подтянутый, статный. Девушка, с небольшими
косичками, в ярком красном, сарафане, выглядела
подростком.
Мужчина перочинным ножиком вырезал из куска
дерева какую-то замысловатую фигурку и слушал
девушку.
— Боюсь я, — говорила девушка. — Когда стреляю,
глаза сами закрываются.
— Все, что вы говорите, Тамара, звучит как-то по-
детски, честное слово, — сказал вдруг мужчина,
положив ей на плечо руку. — Пока есть время, идите к
Петренко и просите его взять над вами шефство.
— Зачем же мы так долго говорили? — удивилась
девушка.
— Действительно: зачем? — усмехнулся мужчина и,
заметив Яшу, спросил: — К дяде Володе?
— Ага,— кивнул Яша. — К нему,
Девушка, видимо обидевшись на своего собеседника,
резко повернулась и, взбежав на крыльцо корпуса,
хлопнула входной дверью.
— Как, ничего? — мужчина протянул Яше вещицу,
которую вырезал из корня, — изящную фигурку.
— Ничего, — одобрил Яша. — Как живая.
Вещица и впрямь была хороша: встречный ветер
распушил-разметал волосы женщины, а сама она,
приложив ко лбу ладонь козырьком, смотрела куда-то
вдаль — рыбачка, ждущая родной парус.