Момент истины (худ. М.Петров)
Шрифт:
Потом у себя дома как бы в подтверждение своих слов Валька достал шкатулку и выложил перед Андреем вырезанные из газет заметки, где такие знаменитые артисты, как Нежданова и Козловский, высказываясь о наиболее талантливых певцах, студентах консерватории, самые похвальные слова говорили об Аникушине-старшем. Нежданова, например, называла его «надеждой русского вокала» – значение последнего слова Андрей тогда не знал и потому запомнил это выражение буква в букву.
Андрею вспомнился заводной, неугомонный Валька, сгоревший год назад в танке под Орлом, и в этот миг помощник коменданта нечаянно для себя приобрел немалую долю симпатий, которые Блинов питал к его младшему брату.
Между
В эту минуту за кустами орешника Таманцев, поймав взгляд Блинова, дотронулся до погона и поднял вверх два пальца – по количеству звездочек. Это означало: «Держи лейтенанта». Андрей согласно качнул головой – мол, понял. Приникнув к вытянутому горизонтально узкому просвету в листве, он видел с головы до бедер всех троих и мог «держать» из них любого.
Аникушин, просмотрев документы, взятые им у капитана, передал их Алехину, тот в свою очередь отдал ему удостоверение личности одного из офицеров, и проверка продолжалась.
– «Вильнюс… Лида… и прилегающие… районы…» – вслух прочел Алехин и, как бы не понимая, поднял глаза от командировочного предписания. – А в лесу вы чего, эта… делаете?
– Вы, верно, догадываетесь, что не развлекаемся, – улыбнулся капитан.
– Нет, не догадываемся, – с самым простецким лицом сказал Алехин. – Что же, значит, делаете?
– Вы можете прочесть… Здесь все указано. – Капитан ткнул пальцем в командировочное предписание.
Алехин снова уставился в бумагу.
– А где находится ва-аша-а ча-асть? – намеренно зевая и прикрывая рот ладонью, поинтересовался он.
– Должен заметить, товарищ капитан, что лес не самое подходящее место для подобных разговоров. И я полагаю…
– Отчего же?… – удивился Алехин. – Бдительность, она, конечно… Но мы офицеры комендатуры, и нам, значит, положено… А кроме нас, тут, понимаете, никого нет. – Как бы желая убедиться, что это действительно так, он огляделся по сторонам. – Кто же еще может услышать?
– А в госпитале вы у кого лежали? – неожиданно спросил Аникушин у капитана, хотя смотрел в этот момент документы другого офицера.
– То есть как – у кого? – не понял капитан.
– В каком отделении?
– В третьей хирургии. У майора Лозовского… А вы что, знаете этот госпиталь?
– Немного.
– Он сейчас в Лиде, – сообщил капитан.
Аникушин согласно кивнул головой.
– Откуда вы теперь идете? – продолжал Алехин.
– Из Каменки, – ответил капитан.
– Куда?
– В настоящий момент… в Шиловичи.
– А дальше?
– В Лиду.
Ответы на последние вопросы не противоречили направлению движения проверяемых и давались без малейших задержек. Нежелание говорить, где находится их воинская часть, было объяснимо и объективно не вызывало подозрений.
Сосредоточенно шевеля губами, Алехин продолжал читать документы.
Командировочное предписание, выданное 11 августа капитану Елатомцеву («… и с ним два офицера»), было безупречным. В набранной петитом подстрочной фразе: «(воинское звание, фамилия и инициалы командированного)» после слова «звание» вместо запятой стояла типографская точка, имелись в документе и другие особые знаки.
В графе «Пункт командировки» значилось: «Города Вильнюс, Лида и прилегающие районы»; в графе «Цель командировки» было указано неопределенно-стереотипное: «Выполнение задания командования. Срок: с 11 по 20 августа». На обороте предписания имелись отметки вильнюсской и лидской этапно-заградительных комендатур.
Держались все трое спокойно, естественно, без какой-либо напряженности в лицах. И все основные документы у них – не только командировочное предписание, но и удостоверения личности – были в совершенном порядке и полностью соответствовали действительным обстоятельствам.
79. Таманцев
Паша рассчитал все с точностью до полуметра, и, зная по опыту, как это трудно, мысленно я ему аплодировал.
Они остановились прямо перед засадой, и я мог разглядеть всех троих – от бедер и выше.
За плечами у старшего лейтенанта и лейтенанта были вещевые мешки, набитые, судя по округлым очертаниям, чем-то мягким, впрочем, это еще ни о чем не говорило: рации обычно тоже обертывают в плащ-палатки и в запасную пару белья.
У капитана было хорошее лицо – сильное, уверенное, но не наглое. И сам он был какой-то спокойный, несуетливый, уверенный – мне такие нравятся.
Второй, старший лейтенант, напомнил мне отчасти балаклавского амбала [61] Башку, портового пьянчугу, который, подвыпив, брал глиняные кувшины за ручку и разбивал их о свою голову, к удовольствию таких же, как и он, придурков. Башка был, пожалуй, приземистее и выглядел, разумеется, иначе, но в лицах у них было немало схожего, и этого старшего лейтенанта я для себя тут же окрестил «амбалом».
Третий же, лейтенант, был по виду как из-под штампа – типичный молоденький командир взвода, какой-нибудь Эс Ка [62] , – я почему-то еще подумал, что если они агенты, то он, скорее всего, радист.
61
Амбал (или амбальный) – портовый грузчик. В более широком смысле – рослый, физически сильный человек.
62
Эс Ка (СК: «связь кончаю») – обычный сигнал, завершающий войсковую радиосвязь. Жаргонное обозначение армейского радиста в отличие от оператора агентурного приемопередатчика.
Кто они – это должен был теперь в считанные минуты без ошибки определить Паша. Я знал, что ему сейчас в сотни раз труднее, чем нам с Малышом, задача у него несравнимо сложнее, я отлично представлял себе все его напряжение.
Проверяя и оценивая документы, он должен мысленно прокачать установочные данные всех троих и признаки их словесных портретов по тысячам розыскных ориентировок. При этом он обязан все время фиксировать детали и оттенки их поведения, фиксировать игру вазомоторов [63] и нервные реакции, чтобы тотчас уловить слабину, беспокойство, и, в случае чего, подать нам условный сигнал. При этом от него требуется проверить и без ошибки оценить документы, фактуру, реквизит, все особые и удостоверительные знаки, а также степень соответствия содержания действительным обстоятельствам.
63
Вазомоторы – сосудодвигательные нервы, расширяющие или сужающие просвет кровеносных сосудов.