Мона Лиза Овердрайв
Шрифт:
– Да.
– До свидания, Энджи.
Дэвид Поуп, которого съемочная группа прозвала Папой Римским [61] . Ее режиссер. Порфир сказал, мол, Робин трезвонил на каждом углу, что ей слышатся какие-то голоса. Он говорил Поупу? Энджи коснулась керамической панели, вода стала горячее. Почему Поуп заинтересовался Тессье-Эшпулами? Она снова тронула щиток и охнула под иглами внезапно хлынувшей ледяной воды.
Извне внутрь, изнутри вовне, фигуры из ее снов скоро всплывут, слишком скоро…
61
Pope (англ.) –
Первое, что она увидела, войдя в гостиную, был картинно прислонившийся к подоконнику Порфир – этакий воин племени масаи в складчатой накидке из черного шелкового крепа и черном кожаном саронге. Остальные встретили ее радостными возгласами, а Порфир, обернувшись, довольно хмыкнул.
– Ты застала нас врасплох, – сказал развалившийся на кушетке Рик Рэбел. Он отвечал за монтаж и спецэффекты. – Хилтон рассчитывал, что тебе захочется отдохнуть подольше.
– Нас вытащили чуть ли не со всего света, дорогая, – добавил Келли Хикмен. – Я был в Берлине, а Папа Римский – на верху колодца, в очередном артхаусном порыве, правда, Дэвид? – Он оглянулся на режиссера, ища поддержки.
Поуп задом наперед оседлал один из стульев эпохи Людовика XVI, упершись локтями в хрупкую спинку. Спутанные темные волосы падали на худое лицо. Когда позволяло расписание Энджи, Поуп снимал документальные фильмы для «Ноулиджнета». Вскоре после того, как она подписала контракт с «Сенснетом», Энджи анонимно приняла участие в одном из его минималистских арт-роликов: бесконечная прогулка по дюнам из испачканного землей розового атласа под искусственным стальным небом. Три месяца спустя – кривая ее карьеры уже неуклонно ползла вверх – пиратская версия этой пленки стала подпольной классикой.
Карен Ломас, дублерша Энджи, улыбалась из кресла слева от Поупа. Справа от него Келли Хикмен, костюмер, сидел на крашеном полу рядом с Брайаном Ыном, учеником и помощником Пайпер.
– Ну вот, – произнесла Энджи, – я вернулась. Простите за вынужденную паузу, но это было необходимо.
Молчание. Чуть слышное поскрипывание позолоченных стульев. Брайан Ын кашлянул.
– Мы рады, что ты вернулась, – сказала Пайпер, выходя из кухни с чашкой кофе в каждой руке.
Снова возгласы радости – на этот раз немного наигранной, – потом все расхохотались.
– А где Робин? – спросила Энджи.
– Миста Ланье в Лондоне, – отозвался Порфир, уперев кулаки в затянутые в тисненую кожу бедра.
– Ожидаем с часу на час, – сухо добавил Поуп, поднимаясь, чтобы взять себе чашку кофе.
– Что ты делал на орбите, Дэвид? – спросила Энджи, принимая у Пайпер вторую чашку.
– Искал одиночек.
– Одиночество?
– Нет, одиночек. Отшельников.
– Энджи, – вмешался Хикмен, – ты обязательно должна посмотреть атласное платье для коктейлей, присланное Девиком на той неделе! И у меня есть все купальники от Накамуры…
– Конечно, Келли, но…
Но Поуп уже отвернулся сказать что-то Рэбелу.
– Эй, – светясь энтузиазмом, подзуживал Хикмен, – давай же! Пойдем примерим!
Поуп бульшую часть дня провел с Пайпер, Карен Ломас и Рэбелом, обсуждая результаты утреннего теста Ашера и бесконечные мелкие детали того, что они называли «новым включением» Энджи. После ланча Брайан Ын поехал с ней
За те несколько минут, пока они ждали вызова в белой, заполненной цветами приемной – ритуал, конечно: как будто назначенный визит к врачу, не сопровождайся он ожиданием, может показаться незавершенным, как бы ненастоящим, – Энджи осознала, что задает себе один простой вопрос. Впрочем, не счесть раз, когда она этому удивлялась. Почему загадочное наследие ее отца – веве, которые он прочертил в ее голове, – проскальзывало незамеченным во всех до единого медицинских заведениях?
Ее отец, Кристофер Митчелл, возглавлял гибридомный проект, который в свое время позволил «Маас-Биолабс» практически монополизировать рынок на ранней стадии производства биочипов. Тернер, человек, который увез ее в Нью-Йорк, дал ей что-то вроде досье на отца, биософт, скомпилированный ИскИном службы безопасности «Мааса». Она погружалась в досье раза четыре за столько же лет. Наконец однажды очень пьяной ночью в Греции, после попытки перекричать Бобби, она швырнула досье с верхней палубы яхты какого-то ирландского промышленника. Она уже забыла причину ссоры, но прекрасно помнила смешанное чувство облегчения и потери, охватившее ее, когда короткий толстый цилиндрик биософта, булькнув, ушел под воду.
Неужели отец так ловко запрятал веве, что они каким-то образом остаются невидимыми для сканирующей аппаратуры нейротехников? У Бобби имелась другая теория, которая, как подозревала Энджи, была ближе к правде. Возможно, Легба – лоа, которому Бовуар приписывал способность к почти неограниченному доступу в киберпространственную матрицу, – умеет изменять поток информации в момент его считывания сканерами, представляя веве как прозрачные или несуществующие… Срежиссировал же Легба ее дебют в стим-индустрии и последовавшее за ним восхождение, в результате которого она затмила Тэлли Ишем, бывшую мегазвездой «Сенснета» на протяжении целых пятнадцати лет.
Но так много воды утекло с тех пор, как ею овладевали лоа, а теперь Бригитта сказала, что веве прочерчены заново…
– Хилтон велел Континьюити выставить сегодня твою «голову», – сказал ей Ын, пока они ждали вызова.
– Да?
– Заявление для публики о твоем ямайском эпизоде. Ты хвалишь новые методы клиники, предостерегаешь против употребления наркотиков, горишь желанием снова взяться за работу. Благодаришь аудиторию, потом идут архивные съемки дома в Малибу…
Континьюити мог генерировать видеоизображения Энджи и анимировать их по составленным из стимов шаблонам. Просмотр таких роликов вызывал у нее легкое (но не сказать что неприятное) головокружение – один из тех редких случаев, когда она была способна напрямую осознать факт собственной славы.
Из-за цветов прозвенел колокольчик.
Вернувшись из города, она застала работников кейтеринговой службы на веранде за приготовлением барбекю.
Энджи прилегла на кушетку под Вальмье, устало прислушиваясь к шуму прибоя. Из кухни доносился разговор: Пайпер объясняла Поупу результаты медосмотра. В этом не было необходимости, врачи сочли Энджи совершенно здоровой, но оба они – и Поуп, и Пайпер – обожали подробности.
Когда Пайпер и Рэбел, прихватив свитера, вышли на веранду и устроились у жаровни погреть над углями руки, Энджи в гостиной осталась наконец наедине с режиссером.