Монах: последний зиндзя
Шрифт:
– Это будет слишком долго, – сказал Юкио. – У нас недостаточно припасов, а в горах негде взять пищу. Кроме того, к западу и востоку есть другие укрепления.
– Юкио, который вёл воинов в атаку при Итиноте, перепрыгнет эти горы как олень.
– Лучше несколько дней идти голодными, чем потерять свои головы, – проговорил он. – Вспомни, что вчера сказал нам купец. Если я умру, то принесу мир империи. Даже если это не так, мои страдания окончатся.
Отчаяние, которое охватило Юкио в Хэйан Кё, когда он впервые узнал, что его брат ополчился против него, углублялось с каждым разом, когда судьба от него отворачивалась. Тем больше планов и решений предлагал ему Дзебу. Именно Дзебу нашел для них монастырь зиндзя, чтобы спрятаться в нем после кораблекрушения в проливе Симоносеки. Зиндзя желали помочь Юкио. Из-за того, что они помогали Муратомо в Войне Драконов, Хидейори стал им угрожать и беспокоить их в последнее время. В монастыре Юкио узнал, к своей великой муке, что самураи, которым он доверил Шисуми, предали его при первой же возможности и выдали ее людям Хидейори. Это вызвало у Юкио приступ диких рыданий.
Оставшись с несколькими сторонниками, Юкио не имел иного выхода, кроме как искать убежище. Некоторые вельможи оказывали открытое сопротивление Хидейори, и среди них распространилась «симпатия к командиру», по выражению людей, помнивших титул, из-за которого Хидейори завидовал Юкио. В течение двух лет Юкио и его людям удавалось переходить из одного убежища в другое, таясь, находя укрытие в монастырях, замках дружественных самураев и домах простых людей. Хидейори устроил величайшую охоту в истории Священных Островов, посылая армии бакуфу во все концы империи, обыскивая дом за домом в столице и даже угрожая старому Го-Ширакаве и молодому Камеяме «неблагоприятными последствиями», если они не окажут ему искренней поддержки. Хидейори использовал угрозу восстания, чтобы задавить возможное недовольство новым правительством, которое он создавал. Доброжелатели Юкио теперь помогали ему с растущей неохотой. Единственным местом, которое ему осталось, была земля Осю, далеко на севере, столь удалённая и мощная, будто была почти королевством по своему собственному праву.
Сейчас Дзебу и Юкио стояли на горной вершине в провинции Кага, перед пограничным укреплением, которое закрывало им путь через горы, на север. Их люди, безоружные и бритые, сидели вдоль узкой тропы, которая была частью дороги Хокурикудо, отдыхали. Молодой Сензо Тотоми, который был одет как носильщик, встал на колени и отвязал золотой сундук, переносной буддистский алтарь, который он нес на спине. Несмотря на то что Юкио отклонил его предложение помочь, сын генерала Сензо не сомневался, присоединяясь к тем, кто сплотился вокруг Юкио, когда тот открыто поссорился с Хидейори. Сейчас он поставил алтарь на чётырех ножках рядом с Юкио.
– Только с моей смертью остановится это бессмысленное убийство! – сказал Юкио, глядя на шесть голов на шестах вдали.
Сензо Тотоми сверкнул глазами, как молодой тигр.
– Любой человек, умерший ради тебя, мой господин, умер хорошо!
Дзебу спросил:
– Действительно ли ты веришь, Юкио, что твоя смерть или смерть любого другого положит конец этому убийству? Ты, как и тысячи других, обманут заверениями Хидейори, что ещё только одна смерть нужна для того, чтобы воцарился мир. Если бы ты был мёртв, Хидейори нашел бы необходимыми другие убийства. Придет время, и другие воины бросят вызов ему. Если он умрёт, новые соперники будут бороться за власть, которую он построил. Довольно иллюзий, что пожертвовать своей жизнью ты можешь для того, чтобы принести мир. Твоя обязанность – постараться спасти себя.
Первый раз за долгие месяцы весёлый огонек появился в глазах Юкио.
– Оденься буддистским монахом и сразу же начнешь пустословить! Что нам теперь делать, о святой?
– Возможно, что несчастная группа монахов, опередивших нас, была так наивна, что возбудила подозрения, а мы будем более предусмотрительны, потому что мы более осторожны. – Он обернулся и обратился к группе: – Если кто-либо из вас имеет при себе оружие, избавьтесь от него сейчас же. Оно выдаст нас, если нас обыщут, а в том укреплении оно будет для нас бесполезно. Нас значительно превосходят по количеству.
С неохотой некоторые из людей достали кинжалы из-под своих шафранных одежд и метнули их в заросли, густо растущие на склоне холма. Дзебу повернулся назад к Юкио:
– Юкио-сан, я хочу, чтобы вы обменялись местами и одеждой с Тотоми!
– Нет! – настойчиво сказал Тотоми. – Для нас унизительно заставлять нашего господина делать работу носильщика, даже если мы хотим спасти свои жизни!
– Точно так же подумают люди Хидейори, – сказал Дзебу. – Если мы оденем господина Юкио как носильщика и положим этот алтарь на его спину, его будет труднее узнать, поскольку ни один самурай не пойдёт на такое сильное унижение. Действительно, он носит более богатый плащ, чем у всех нас, и самую красивую одежду. Он выглядит как наш предводитель. Если у них есть подробное описание его внешности, они наверняка узнают его. К тому же там может быть кто-нибудь, кто видел его.
– Это невыносимо! – закричал Тотоми.
– Делай как тебе говорят, Тотоми, – сказал Юкио тихо. – Самурай никогда ничего не делает наполовину. Если мы должны обмануть своих врагов, сделаем это самым совершенным образом, на какой мы способны!
Через несколько мгновений Юкио был одет в рваные одежды Тотоми и накидку из соломы. Тотоми надел новые крепкие деревянные сандалии Юкио, в то время как Юкио остался босым. Все, за исключением Юкио, мучились со стертыми кровоточащими ногами, так как являлись конными воинами, не привычными к длинным пешим маршам.
– Здесь, в рукаве одежды, свиток печальных стихов, Тотоми, – сказал Юкио. – Сохрани их, но не читай. Это смутит меня…
С великим почтением и аккуратностью люди Юкио возложили тяжелый алтарь на спину своего господина. Склонившись под тяжестью алтаря, наряженный в одежду, слишком просторную для него, Юкио казался маленьким и несчастным. Он выдавил улыбку – призрак его былого блеска, и несколько самураев отвернулись со слезами на глазах. Взяв на себя командование, с длинным посохом в руке, Дзебу призвал людей не обращать внимания на свои измученные ноги и стараться выглядеть настоящими ямабуси, которые всю жизнь ходят босиком, совершая паломничество. Юкио замыкал шествие. Он захромал, споткнулся и чуть не упал, выпрямился и устало зашагал с сосредоточенным выражением лица. Тотоми поймал взгляд Дзебу и сверкнул на него глазами. «Эти самураи! – подумал Дзебу. – Тотоми лучше увидеть своего господина обезглавленным, чем терпящим в течение нескольких часов боль и унижение, притворяясь носильщиком…»
По воле гор их продвижение было затруднено ниспосланным ледяным дождём, смешанным со снегом и градом, который барабанил по их шляпам из рисовой соломы и замораживал их руки и ноги. Их цель, укрепление на тропе, исчезла в серой буре, и они могли видеть только на несколько шагов перед собой.
Как только путники достигли укрепления, промокшие и изнуренные, буря откатилась, прогнанная воющим ветром, который продувал их мокрые одежды и примораживал грубое сукно к коже. Шёлковое знамя, украшенное Белым Драконом Муратомо, шелестело над воротами. Небо теперь было голубым, а солнце, опустившееся на засыпанные, снегом зубья утеса на западе, блестело на узорах серебряных шлемов шести стражников, которые медленно, угрюмо выстроились вдоль дороги в линию перед пограничным столбом. В мирное время солдаты быстро стали привыкать к удобствам. Они явно злились из-за того, что им пришлось покинуть укрытие и тёплую жаровню.
– Ещё монахи, – сказал один из стражников. – Давайте снимем им головы, как мы поступили с теми, другими, и уберемся с этого ветра! – он говорил с резким акцентом восточных провинций, составляющих опору Хидейори.
– Убивать монахов – грех, – запротестовал другой.
– Нет, – если они не настоящие монахи!
Во время этого диалога Дзебу стоял спокойно, со сложенными перед собой руками, как будто бы не слыша стражников, обсуждающих его возможную судьбу. Люди за его спиной терпеливо ждали. «Всё теперь в руках Бога», – думал Дзебу. Посовещавшись еще немного, стражники окликнули Дзебу и Сензо Тотоми и приказали им войти в укрепление, которое находилось на небольшом расстоянии от дороги, вверх по склону горы.