Монах
Шрифт:
– Тепло означает движение и жизнь, а холод - неподвижность и смерть. Ты тонко чувствуешь нюансы перехода из одного состояния в другое, поэтому заметил разницу.
– Не знаю, так ли это… - засомневался монах.
– Когда я принялся молиться, стало немного теплее. Как это объяснить?
– Молитва, обращенная к Свету, взывает к жизни, потому что Свет - это и есть начало всего живого. Возможно, что ты на несколько секунд продлил срок, отпущенный магистру.
– Невероятно…
– А может, я говорю тебе все это только для того, чтобы подбодрить и вселить веру
– Рихтер усмехнулся.
– Я иногда бываю таким коварным. Мне нельзя верить.
– Ты расскажешь мне, что с ним стало? Он исчез, как и Пелес?
– Нет. Но именно это его ожидало, если бы Эмбр в последний момент не раскаялся в своих поступках.
– Он действительно раскаялся?
– обрадовался Клемент.
– От всего сердца?
– Да, он не стал примитивно стоять на своем. Это так скучно… Вселенная не любит скучать. Ему будет дан еще один шанс доказать всему миру, что он может быть другим человеком. Не думаю, что его жизнь будет безоблачна - за прежние прегрешения придется платить, но нить судьбы в его руках.
– Ох, - облегченно выдохнул Клемент, и расправил плечи, - мне сразу стало легче.
– Да, я вижу, - кивнул Рихтер.
– Теперь ты не убийца, а избавитель.
– Мне и самому так кажется, - признался монах.
– Я по-детски наивен. До сих пор хочется, чтобы всякая история заканчивалась хорошо.
Они замолчали. У каждого было свое представление о "хорошем конце" и весьма отличные друг от друга. Первым молчание нарушил Смерть. Он протянул руку, облаченную в черную перчатку, и притронулся к плечу монаха.
– Ты снова носишь ее?
– Рясу? Да, и это здорово. В ней я чувствую себя намного увереннее. Я сильно страдал, полагая, что мне уже никогда не придется надеть ее. У меня даже была легкая депрессия по этому поводу, - Клемент улыбнулся.
– Еще скажи, что ты затеял все это только для того, чтобы снова получить возможность натянуть на себя этот сомнительный кусок материи. Признаюсь честно, ты меня удивил. Откуда эта дикая идея с устранением магистра?
– Разве она такая уж и дикая? На самом деле у меня есть тщательно разработанный план.
– Не сомневаюсь. Вряд ли бы ты пошел на это исключительно под влиянием сиюминутного чувства гнева. Может, расскажешь, зачем это было нужно?
– Я собираюсь занять его место.
– Ты хочешь стать магистром ордена?
– Да. И я стану им. Бороться с орденом можно только изнутри. Не смейся, - обиженно сказал Клемент, - я много думал над этим и всякий раз приходил к этому решению.
– Да я не потому смеюсь… Это даже не смех, а… легкая истерика, - сказал Рихтер, оправдывающимся тоном.
– У меня есть на это причина. Но как ты собираешься заменить Эмбра? С помощью магии и иллюзий Равена ты провел Смотрящих, но ведь это ненадолго. Сколько ты сможешь их обманывать? День или два от силы.
– По-настоящему опасен только Лунос Стек - Главный Смотрящий, поэтому от него я избавлюсь в первую очередь. Эмбр не слишком часто появлялся среди остальных братьев, к тому же лицо я скрою маской. Очень удобно, правда? Я же не зря устроил именно пожар - в храме все знают, что Эмбр получил сильные ожоги, в том числе лица.
– Ну, хорошо, а голос? Он же не меняется на протяжении всей жизни.
– Огонь - страшная сила, - покачал головой Клемент.
– Раскаленный воздух может повредить легкие, голосовые связки. Для начала я буду шептать, а после того, как уберу всех, кто знал Эмбра лично, снова заговорю, и на этот раз уже своим собственным голосом.
– В твоих устах это звучит проще простого, - Рихтер задумался.
– А как насчет подписи, почерка? Магистру по долгу службы приходилось много писать.
– Я очень способный иллюстратор, - ухмыльнулся Клемент.
– И не только. Я могу подделать любой почерк, главное достать образцы. Об образцах же я позабочусь.
– Мне нравится твоя смелость. Риск - дело благородное… Что ты собираешься делать с телом?
– Признаюсь, я еще не решил. Что-нибудь посоветуешь?
– Ну, оставлять его здесь точно нельзя. Человеческие тела имеет одну неприятную особенность - через какое-то время они разлагаются. К тому же это неуважение к покойному.
– Я думал похоронить его тайно на том же кладбище, куда отправили меня.
– В общей могиле?
– В отдельной. Пускай над ним даже будет плита с его именем.
– Ты великодушен.
– Я думаю, что тело несложно будет вывезти из храма. Среди монахов есть люди Равена.
– Кругом интриги…
– Их немного. Всего несколько человек. Это рядовые монахи. Они не знают, кто я, но вполне могут выполнить просьбу человека из "Сообщества".
– А что дальше?
– Рихтер подпер рукой щеку.
– Ты уже придумал, как будешь уничтожать орден? Медленно, шаг за шагом или быстро, одним ударом? Даже будучи магистром, это сделать непросто. Слишком много людей задействовано в его структуре. И не только в Вернстоке.
Клемент отвел взгляд.
– Ты знаешь, что правильное и самое тяжелое решение обычно совпадают, - заметил Рихтер.
– Однако выбор остается за тобой.
– Да, я знаю, - прошептал Клемент.
– Но ведь, какое бы решение я не принял, оно не повлияет на веру людей в Свет?
– Повлияет. Орден Света - это символ. Многие до сих пор верят, что монахи - это люди, которым открыто больше чем остальным. Они безгрешны. Не смейся, ведь раньше ты считал точно также. Это столица погрязла в махинациях, политических играх, жажде наживы. Но Вернсток - это не весь мир. К тому же монастыри являются центрами просвещения, медицины. Стоит ли разрушать это одним махом?
– Пока я не могу тебе ответить. Не сейчас.
– Я знаю, что ты хотел бы все это бросить, - Смерть развел руками, - но на тебе лежит слишком большая ответственность. Не думай, что тебе удастся убежать от нее. Поверь моему опыту: она найдется тебя все равно, даже спустя столетия. Даже в ином теле.
– Твои слова не очень-то обнадеживают.
– А я не для того существую, чтобы обнадеживать. Я, скорее, лишаю последней надежды. Настоящее олицетворение безжалостной неотвратимости.
– Я так не считаю.