Монах
Шрифт:
– Так и должно быть. Монахи не имеют права быть богатыми, - спокойно ответил Клемент.
– Видишь ли, наш святой хотел, чтобы мы были смиренными, потому что смирение - удел сильных. Бедными, потому что только духовный человек может быть по настоящему богат, а когда у тебя много золота ты заботишься о нем, а не о душе. Ведь весь смысл не в том, сколько у тебя денег, а как ты ими распоряжаешься, чего желаешь. Бедный духовно не остановим в своих желаниях, ему и целого мира мало. И еще он хотел, чтобы мы сохраняли
– Так у тебя никогда не будет жены и детей?
– огорченно спросила Мирра.
– Никогда. Я намерен твердо следовать заветам этого великого человека. Он знал, что говорил.
– Когда ты станешь старый, тебе будет очень одиноко.
– Не скажи, - Клемент усмехнулся, - у обычных людей есть семья, но не чувствуют ли они себя одинокими среди своих детей и внуков? А передо мной открыта вся вселенная. В конце концов, я сольюсь с чистым Светом, а лучше этого не может быть ничего.
– А женщина может стать монахом?
– Монахиней, - поправил ее Клемент.
– Может, конечно, почему нет? Существуют и женские монастыри. Просто их не было у нас в городе.
– Я тоже хочу слиться с чистым Светом, - убежденно сказала Мирра.
– Ты говоришь о нем с таким радостным лицом, значит, это точно должно быть что-то очень хорошее.
– Самое лучшее, можешь не сомневаться.
Дождь пошел сильнее, и на головы пришлось накинуть капюшоны. В капюшонах, в дополнение к падающим каплям, было плохо слышно собеседника, поэтому беседу пришлось прекратить.
Они медленно брели, часто останавливаясь, что бы сверить направление. Клемент уже не оглядывался в ожидании, что их вот-вот настигнут люди Пелеса. Отыскать беглецов в этой чаще было практически невозможно.
Неожиданно лес стал редеть, и между камней и кустов показалось некое подобие тропинки. Трава то тут, то там была примята, деревья росли чуть в стороне, их ветки вели себя примерно, тянулись туда, куда положено, не мешая путникам. Мирра остановилась и показала на тропинку:
– Пойдем по ней?
Клемент посмотрел вокруг, в частности на стремительно сгущавшиеся сумерки и кивнул. Куда бы она ни вела, там были люди, ее протоптавшие, а значит, было и жилье.
– А вдруг мы попадем в логово разбойников?
– спросила его девочка.
– Если всего бояться, то в этом мире незачем жить. Лучше сразу умереть, - ответил монах. Посмотри только, какая мокрая земля у нас под ногами. Если заночуем прямо здесь, то к утру получим воспаление легких, и никакой костер не поможет.
– Да, я уже поняла, что ты не веришь, что это могут быть разбойники, - сказала Мирра.
– Но кто еще может жить в глухом лесу?
На этот вопрос Клемент предпочел не отвечать.
Тропинка стала шире, теперь они могли идти рядом друг с другом. Монах напряженно всматривался вперед, в надежде заменить отблеск костра или зажженного фонаря. Его старания вскоре увенчались успехом. Между деревьев блеснул желтый огонек. Клемент приложил палец к губам, призывая хранить молчание. Крадучись, почти в полной темноте они пошли дальше. Тропинка два раза вильнула в сторону и оборвалась.
Они оказались на поляне перед исполинским деревом, чья крона терялась где-то в темноте ночного неба.
– Ох!
– не удержавшись, воскликнула девочка.
– Сторожка Лесника! Она настоящая.
Монах на мгновение потерял дар речи. Да - это была именно она, как раз такой он ее себе и представлял. Маленький домик в дереве, с круглым окошком, с белыми занавесками и несколькими ступеньками, из складок коры. Над дверью домика горит кованный железный фонарь, в котором горит огонь.
Да, все как в его фантазии, потому что сторожки Лесника не существует, и никогда не существовало. Он придумал ее сегодня днем, как и самого мнимого хозяина сторожки, только для того, чтобы развлечь девочку. Но вот, фантазия стала реальностью. Какой ужас…
– Невероятно, - сказал Клемент, подходя ближе и протягивая к дереву руку.
– Я, наверное, сплю.
– Как здорово, что мы нашли ее!
– Это дуб, Мирра. Это исполинский дуб… - голос монаха задрожал.
– Если сейчас в домике будет сова, маленькая и глазастая, то я сойду с ума.
– Почему ты расстроился? Ведь нам не придется ночевать под дождем, разве не замечательно?
– Чудеса, - проворчал монах в ответ, - хороши только тогда, когда читаешь о них в книгах. Я пойду первым.
Он поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Дома, естественно, никого не оказалось. Тогда Клемент собрал все свое мужество и легонько толкнул ее. Дверь гостеприимно распахнулась, приглашая их зайти.
Внутри домика была всего одна комната. Обстановка была очень скромной. Две расстеленные постели, возле окна столик, накрытый салфеткой, под которой угадывалось очертание подноса с едой, пылающий очаг, полосатый коврик на полу. И маленькая желтоглазая сова под потолком.
– Сова, мы к тебе в гости, - сказала Мирра, проворно прошмыгнув за спиной Клемента.
Птица важно взглянула на них и взъерошила перья.
– Надеюсь, это означает "Добро пожаловать".
– Девочка первым делом сняла с себя влажную накидку и повесила ее сушиться на решетку возле очага.
– Как здесь здорово!
– Она сдернула салфетку и обрадовано улыбнулась содержимому подноса.
Клемент приказал себе ничему не удивляться и снял рясу. В домике было очень тепло, и от его промокшей одежды повалил пар. Оставшись в рубашке и брюках, он, стараясь не смотреть на сову, сел за стол.