Монах
Шрифт:
– Ничего я не слышал.
– Освежу память. Это происходило всякий раз, когда кто-то умирал рядом с тобой. Когда умер твой друг, ты почти заметил меня, тебе оставалась сделать одно маленькое усилие. И когда в монастырском подвале заключенные покончили с собой, я прошел мимо тебя, и ты тоже почувствовал мое присутствие. И сейчас двойное убийство снова привело нас друг к другу.
– Демон из Тьмы?! Сгинь! Именем благо Света, порождение мрака оставь меня!
– выкрикнул монах и, бухнувшись на колени, принялся громко читать молитву.
Рихтер вздохнул и с ироничной усмешкой
– Ничего не меняется. Вся надежда только на Свет, на то, что он поможет в любой ситуации.
– Он поднял руки к небу.
– О Создатель, накажи меня… Если тебе, конечно, больше нечем заняться.
Клемент покосился на Рихтера и его молитва зазвучала уже менее уверенно.
– Нет, я не собираюсь мешать твоему душевному порыву, тем более что я ни на секунду не сомневаюсь, что он идет от чистого сердца, но в твоем арсенале как минимум три сотни молитв, а у меня еще масса дел. Намек ясен?
– Вы не демон?
– Нет. Ты разочарован?
– Почему я не могу увидеть ваши глаза? Они все время в тени.
– Для твоей же пользы. Никто не торопиться в них смотреть, и ты не торопись. Всему свой час. Так приятно просто поговорить… В этом есть особенная прелесть, которую начинаешь ценить только тогда, когда становиться слишком поздно. Знаю, ты собрался в Вернсток, но тебе нужны деньги, которых у тебя на данный момент нет. То, что ты называешь деньгами - сущая ерунда.
– К чему вы клоните?
– Клемент нахмурился.
– Я мог бы показать тебе месторасположение сотни кладов, но я поступлю проще. Вот здесь, - Рихтер постучал по ящику, - лежит кошель полный золотых монет.
– Их совсем недавно спрятал туда один них.
– Он кивнул на убитых.
– Возьми эти деньги.
– Я не буду их брать. Они мне не принадлежат.
– Они и им не принадлежали, можешь мне поверить. Они были обычными бандитами.
– Он пожал плечами.
– Их истинный владелец покоиться на дне речки, и вернуть ему золото весьма затруднительно. Поэтому твоя совесть будет чиста.
– Почему вы хотите, что бы я взял их? Я не пойму в чем тут подвох.
– Разве желание бескорыстно помочь - это грех? Вспомни заветы, - уголки губ Рихтера поползли вверх, - своего святого. Он же ясно высказался на этот счет.
– Я не могу принять помощь от незнакомого человека.
– Но я же представился, - мужчину откровенно забавлял их разговор.
– Имя ничего не значит, если человек не говорит, чем он занимается.
– Боюсь, скажи я тебе, чем я вынужден заниматься, тебя бы это изрядно удивило. Запомни: имя значит все, но только если речь идет об истинном имени, которое дано тебе не людьми, а записано вот здесь.
– Рихтер постучал себя по груди.
– Мне пора идти, но мы с тобой еще встретимся и продолжим наш разговор, - сказал он и исчез, как ни в чем не бывало.
Клемент вздохнул свободнее, когда осознал, что в переулке кроме него и двух быстро остывающих тел больше никого не было. Монах словно очнулся от забытья.
Снег продолжал сыпаться мелкими крупинками, было очень холодно. Клемент ошеломленно смотрел по сторонам. Он не мог дать разумного объяснения тому, что только что произошло. Может, это ему привиделось? Скорее всего, нет…
Но проверить это можно только одним способом.
Монах решительно подошел к ящику, на котором только что сидел незнакомец в черном, и решительно приподнял его. Не заметить на земле объемного кожаного кошелька было невозможно. Клемент настороженно смотрел на него, но тот и не думал исчезать и превращаться в пар. Он был всего лишь обычным изрядно потертым кожаным кошельком. Значит, человек назвавшийся Рихтером не являлся плодом его воображения.
Клемент взял кошелек и подбросил его на руке. Его содержимое невольно внушало уважение. Забрать или нет? Поступить как монах, или как практичный человек? Тяжелое решение…
Он обернулся, посмотрел на убитых, тяжело вздохнул и, положив золото в сумку, быстрым шагов пошел прочь. Здоровый рационализм одержал сокрушительную победу над сомнениями и моралью. Какой смысл работать и получать скромную зарплату, когда под твоими ногами лежит золото и тебе достаточно лишь нагнуться, чтобы подобрать его?
Когда Клемент переступил порог дома Перроу, Мирра уже спала. Лекарь с ворчанием впустил его, милостиво выслушав сообщение монаха о том, что с палаткой все в порядке. Клемент сослался на усталость и с каменным выражением лица отправился к себе наверх. Он спал под самым чердаком. Там между двух столбов был подвешен плетеный гамак, а перевернутая колодезная крышка заменяла ему стол.
Сюда же, на стол, Клемент высыпал золото и при свете свечи принялся за подсчет. В кошелке оказалось ровно пятьдесят полновесных монет. Монах ссыпал их обратно и задумался. Этой суммы должно было хватить на покупку двух лошадей - ему и Мирре, она также покрывала все расходы на вещи, необходимые им для длинного путешествия. Уже завтра можно будет попросить расчет у Перроу и отправиться в городскую конюшню выбрать себе лошадей. Старик будет недоволен, но он же предупреждал его, что не собирается задерживаться в этом городе навечно.
Как это все-таки неожиданно… Он разбогател за одну минуту. Монах вспомнил необычное появление Рихтера и задумался. Кто же этот человек? Что ему надо? Ведь не демон же он в самом деле…
Он так и не спросил о связи между ним и убийствами, а зря… Но ничего, в следующий раз, он обязательно спросит. Если следующий раз наступит, конечно.
Монах снял рясу, и аккуратно сложив, положил ее на мешок с сушеной мятой. Было уже поздно, завтрашний день обещал быть непростым, поэтому ему не мешало выспаться. Клемент устроился в гамаке, накрылся одеялом с головой и уснул.
Гном сидел в небольшой уютной комнатке рядом с горящим камином, перед которым стояло два удобных кресла, одно из которых занимал он, а второе - мужчина в черном костюме. Эта комната была точной копией той, которая когда-то принадлежала гному. Он оторвался от книги, которую читал и исподлобья посмотрел на мужчину.
– Явился, наконец. И почему я должен тебя ждать?
– Дарий, я тоже рад тебя видеть. Я же все еще могу тебя так называть?
– Конечно, можешь. Хотя я неограничен внешней формой, для тебя я всегда буду являться в виде скромного Главного Хранителя.