Монах
Шрифт:
– Вы не беспокойтесь, за девочкой я присмотрю, мне Павел Гаврилович поручил.
– Нас председатель попросил съездить на сенокос, – стал оправдываться Мефодий, – Отказать мы не можем. Он нам помогает, даже рабочего выделил и памятник сделают.
Северина зашла в дом переодеваться, а Мефодий взял только предложенную брезентовую куртку, которая оказалась немного маловата, но от комаров защищала. Ещё через десять минут они шагали к реке.
Мефодий сказал:
– Ты уж, Северинушка, не серчай. Нам за эти последние дни постоянно люди делают добро. Привезли, можно сказать, бесплатно, встречают, провожают, кормят, помогают. На добро надо отвечать добром. Оно непременно к нам вернётся,
– А чего ты не выспался, я не мешала?
Мефодий замолчал, но потом решил всё же открыть Северине причину своей бессонницы. Она расхохоталась.
– Оказывается, ты у меня бабник! Эка невидаль, увидел голую женщину. Ты на меня каждый день смотришь!
– Я увидел не голую женщину, а какое-то бесстыдство и неуважение, но потом подумал, что она спит и делает это не нарочно, успокоился, но сон прошёл, так и не сомкнул глаз.
– Какой ты у меня впечатлительный! Мне хоть все мужики будут голые, я не замечу и отношусь к этому, как к деревьям. Они весной одеваются, а на зиму остаются без одежды и никого не стесняются. Так в природе всё устроено, всё относительно, беспорядок бывает не в одеянии, а в наших головах. Всё зависит от того, как мы ко всему относимся. Надо воспринимать всё естественно и просто. Хотя, если признаться, я, когда в озере нагишом купаюсь, тоже чувствую некоторое стеснение.
Под обрывом у берега стояла большая вместительная деревянная лодка с людьми.
– Кажется, все в сборе, – сказал сидящий в лодке мужчина, возможно, бригадир этой смешанной бригады, – Можем отчаливать.
Мужчина в корме топнул педаль стационарного мотора. Тот затарахтел, лодка сразу двинулась вперёд, ускоряя свой бег. Ехали очень недолго. Все высадились на огромный луг, где вовсю с утра кипела работа: вдалеке на конной косилке работал мужчина, скашивая траву, а на другой половине поля работали конные грабли, сгребая высохшее сено в длинные валки. Луг продувался тёплым ветром, мешая гнусу сосредоточится и набросится на прибывших людей, но отдельные комары всё же находили свою жертву и безжалостно впивались.
Становище организовали на самом берегу реки. Пока люди выходили и осваивались, задымил костёр, возле которого начала хлопотать женщина, выполняющая обязанности повара. Её работа началась с первой минуты пребывания на лугу. Мальчишки пошли к кустам отвязывать застоявшихся лошадей. Северину бригадир определил к женщинам мастерить из валков кучи из сена, удобные для подвозки лошадью, а Мефодий пошёл с мужчинами на мётку зародов.
Обычная работа в летнюю страду началась. Каждый человек занимался свои делом, а всё вместе это называлось сенокос. Работа физически трудная, изнурительная, на комарах и жаре, но на свежем воздухе. Солнце, поднимаясь выше по небосклону, грело всё сильнее и сильнее, вызывая жажду и желание смыть с себя липкий пот, изнуряя нещадно и немилосердно весь организм. К потному телу прилипали рубашка, труха от сена; впивались вездесущие насекомые. Очень хотелось присесть в тенёчек, отдохнуть, снять усталость и даже поспать. Не меньшие тяготы и лишения испытывали лошади, вынужденные трудиться и переносить все те же трудности, что и человек.
Рассыпавшиеся по всему лугу люди работали каждый на своём участке, переходя постепенно всё дальше и дальше от становища. Луг освобождался от высохшего сена. Виднелись сложенные кучи и поднимающиеся вверх один за другим зароды. Ребята-школьники подвозили на лошадях кучи сена. Для этого использовалась только верёвка, которую ловко заправляли под основание кучи, и прямо на верёвке лошадь тащила её к растущему зароду. Иногда какой-нибудь неумеха плохо заводил верёвку под кучу, и она при страгивании с места опрокидывалась вперёд, размазываясь по лугу. Незадачливый работник спрыгивал с лошади и повторял всю процедуру снова, предварительно собрав рассыпавшееся сено во вновь сооружённую кучу и потратив на это дополнительное время.
Но никто подчас этого и не видел. Каждый человек трудился на своём участке луга самостоятельно, выполняя порученную работу.
Мефодий сразу сказал бригадиру, что опыт по мётке сена у него есть. Ему поручили самостоятельную работу, прикрепив подвозчика куч. Пока Мефодий втыкал в землю стожары и готовил основание будущего зарода, парень успел подвезти ему четыре кучи, которые успешно с помощью лошади они сразу разместили между стожарами, чтобы потом вилами закидывать сено на это основание.
Мефодий сильно удивлялся, что здесь, на Севере, лето ему кажется жарче, чем он привык его видеть. Ни на Соловках, когда он там жил, ни у Лебяжьего озера он такой жары не ощущал. На Соловках мало-мальски острова продувал морской ветер, не дававший застояться жаре, а у Лебяжьего озера лето стояло стабильное без резких колебаний температур. А может так ему казалось? Но, как бы там ни было, а настоящую жару он испытывал сейчас. Монах давно скинул брезентовую куртку, выпустил из брюк подол рубашки, но совсем её снять не рискнул, стесняясь показывать свой обнажённый торс при женщинах. Они хоть и находились в отдалении, но позволить себе раздеться Мефодий не мог. Подвозка куч явно запаздывала. Он успевал забросить наверх всё сено до того, как ему подвезут очередную кучу. На паренька он не роптал и его не подгонял, понимая, что парень хоть и большой, но ребёнок, и ему тоже очень жарко и изнурительно.
К обеду его зарод из восьми промежков выглядел почти готовым. Оставалось его завершить и выполнить последние «штрихи» на объекте.
За всё время работы бригадир его не навещал и не проверял работу, полностью ему доверяя. Мефодий издалека видел, что у других метчиков дело обстояло примерно так же. У кого-то сделано чуть больше, а у кого-то и меньше. Он ещё не знал, что обычно бригадир ведёт учёт после работы, записывая всё в блокнот, со слов самих работников, которые сообщают, кто и сколько сделал.
– На обе-е-д, – донеслось с берега реки.
– Ты пои лошадь и иди отдыхать, – отпустил Мефодий паренька, – А я докидаю остатки сена и потом тоже подойду.
Парню не потребовалось повторять второй раз. Он быстро скинул с лошади хомут, на неё вскочил и помчался к реке на водопой, куда мчались ребята со всего луга. Уставшие лошади охотно скакали галопом, понимая, что их ведут пить и купаться.
Дети плескались прямо у становища, а женщины и девочки удалились метров на сто в сторону, где мыли свои ноги и частично тело, раздевшись до пояса. Девочки бегали по воде у берега, плескались, сильно визжали и резвились, охлаждая разгорячённое тело.
После купания жара не казалась изнурительной. Мефодий не купался, а только основательно помыл лицо и руки. Обедал он молча, но заметил, что женщины, не стесняясь, его разглядывают. Новый человек в бригаде вызывал неподдельный интерес. Северина успела познакомиться с напарницами и даже наговориться, поэтому она влилась в коллектив незаметно. Девушка достала из сумки ложки и миски для себя и Мефодия. Посуду успела приготовить опытная домохозяйка Клавдия, зная наперёд, что на лугу лишней посуды не будет.