Монархическая государственность
Шрифт:
"Когда бюрократия, - говорит он, - успеет оградить себя от надзора, она характеризуется четырьмя главными отрицательными свойствами: она рассматривает и решает всякое дело не с точки зрения пользы государственной, а с точки зрения того поста, на котором ей досталось данное дело в руки; во-вторых, она постоянно заботится и изощряет свои способности и изобретательность в том, чтобы в каждом деле отклонить от себя в нем ответственность; для этого, в-третьих, она изощряется в придумывании способов обхода законов и установлений, чтобы, например, направить дело помимо установленных учреждений, заручиться предрешением дела,
"Стараясь сбросить с себя ответственность или обойти законы, представители бюрократии охотно доводят дело до Верховной власти, подписью которой часто и покрывается то, что ответственная власть должна была бы исполнить сама. Все это ведет к тому, что никакая власть, уже не действует самостоятельно за свой страх и совесть... Отсюда неимоверная волокита в делах. Явилось множество способов и приемов, вошедших в плоть и кровь бюрократии, как, например, канцелярская отписка, разные препирательства о подведомственности дела и всякая ненужная переписка, чтобы только столкнуть с себя дело или ответственность, заставив дело скитаться годами без результата по канцеляриям. При таких условиях кто же считается "талантливым" чиновником? Тот, который всего изобретательнее в лабиринте способов свалить с себя на начальство дело или по крайней мере ответственность за принятую меру на других, если бы даже для этого потребовалось вовлечь в эту ответственность самого монарха, прикрывшись его санкцией..."
"Одно из вреднейших последствий этого то, что при таких условиях часто нельзя в мероприятиях правительства разобрать, докуда вовлечена в них власть монарха, где кончается она и начинается власть правителя? Отсюда невозможность гласности и представления публичного обсуждения действий правительства..."
"С другой стороны, последствием ослабевшей ответственности является усиливающееся хищение... Виновных в большинстве случаев не оказывается, и редко кто несет ответственность за свои действия".
Современная постановка министерской власти не редко характеризуется как "расхищение Верховной власти". Это "расхищение Верховной власти правителями" приводит, по выводу П. Н. Семенова, "к худшей из форм управления, к подобию олигархии, да еще и не самостоятельной, из известных постоянных лиц, а из случайных и часто меняющихся, где фактически правящие олигархи, получив власть, укрываются, однако, где и когда им нужно, за верховной властью, черпая в ее санкции безответственность для себя и этим компрометируя ее".
Таково положение на высшей ступени лестницы всевластной бюрократии. А что получается снизу? Каждый низший чин, по правилу, должен принимать приказания от поставленного над ним старшего и исполнять их в точности... И вот являются сценки "управления" вроде набросанных г. Шараповым в его переписке с редактором "Гражданина"
* "Позвольте привести пример. Важная правительственная комиссия из больших чиновников, почти сановников. Делопроизводитель новичок, взятый "для освежения воздуха", толковый, честный, одушевленный желанием послужить Родине. Дело идет о крупном и безобразном хищении в одном ведомстве, несколько превосходительств коего сидят в комиссии. На первом же заседании вся грязь всплывает наружу. Журнал составлен образцово. Председатель одобряет, но качает головой:
– Что вы, ваше пр-во?
– Молоды вы очень... Ну что же? Ничего. Пошлите для подписи членам.
Журнал идет к одному из членов того ведомства, где учинено хищение, самому главному. Возвращается в таком виде: вся запись делопроизводителя перечеркнута, рядом пришит новый лист, и на нем написано нечто совершенно противоположное тому, что говорилось. Бежит делопроизводитель к председателю. Тот улыбается:
– Ага! Ну, так и есть!
– Ваше пр-во, да ведь это же подлог?
– Такие слова не употребляются, милейший, - смеется тот.
– Это "исправление редакции". У нас иначе не делается.
– Ну а как же дальше? Ведь и другие записи теряют смысл.
– Да ведь журнал ко всем будет послан. Все и исправят.
Когда через несколько недель журнал вернулся и его пришлось вновь пересоставлять, оказалось, что получается нечто прямо противоположное. К министру попал журнал радикально "исправленный", составлял его уже другой чиновник...
Позвольте еще сценку: честный министр, честнейший директор департамента, честный и идеалист начальник отделения. Люди подобраны чуть не специально для "искоренения хищений". Идет доклад начальника отделения директору.
– Семен Павлович, по делу такому-то ничего сделать нельзя. Совсем противозаконно.
– Послушайте, голубчик. Это княгиня Тер Адербейджанова лично министра просила. Вдобавок она привезла еще письмо от Икса Игрековича, вы понимаете? Черт ее побери, надо сделал... Баба преподлая и напакостить может страшно. Министр очень просит. Ему сейчас нельзя ссориться. Мы проводим наш проект. Ради Бога, сделайте как-нибудь. Новичок-начальник отделения не сдается.
– Семен Павлович! Ничего нельзя сделать. Дело кричащее.
– Да уж как-нибудь. Пожалуйста! Министру это необходимо. Ну поройтесь в Строительном Уставе, в Уставе о Промышленности. Черт с ней, пусть подавится! Но вы нам огромную услугу окажете...
Вы, князь, достаточно хорошо знаете наш бюрократический мир, чтобы не назвать такие примеры чем-либо исключительным, карикатурой".
С. Шарапов. "Опыт русской политической программы". Москва. 1905.
Политиканская узурпация
Мы далеко не закончили обрисовки отрицательных сторон бюрократической узурпации, и еще возвратимся к этому предмету. Но предварительно необходимо остановиться несколько на аналогичной болезни демократической государственности - на узурпации политиканской.