Монархическая государственность
Шрифт:
3) Всеволод (отец Владимира Мономаха).
4) Вячеслав.
5) Игорь.
В 1113 г. Святополк умер, и его прямыми наследниками были Святославичи. Но киевляне снова потребовали Владимира. Вече послало ему сказать:
"Ступай, князь, на стол отцовский и дедовский", и для успокоения смут Мономах должен был согласиться, причем и сами Святославичи не противоречили.
С той поры Мономахово племя у нас начинает затмевать всех Рюриковичей, и в народном сознании получает какое-то особое право на великое княжение и окружается особенным почтением. Во время последовавших за Мономахом смут, киевляне ответили Изяславу: "На Владимирове племя рук поднять не можем". То же они повторили Мстиславу: "Рады биться за тебя против Ольговичей, но на племя Владимирове,
И Мономаховичи, действительно, заслонили все старшие роды. Из 18 великих князей, от Мономаха до Иоанна Калиты, только трое, и то недолговременно, были не Мономаховичи. Остальные 15 принадлежали к "Владимирову племени". В XIII веке история русской государственности есть история Мономаховичей. Самый старший род Рюриковичей, т. е. племя Вячеслава Полоцкого [83], едва не изгнанный совсем с Русской земли, удержался только в части Белоруссии. Следующая затем старшая линия (от Ярослава), т. е. Святославичи вытесненные из Волыни, удержали в своих руках только Черниговскую и Рязанскую области. Вся остальная Русь - Галицкая, Киевская, Тверская, Суздальская - скопилась в руках Мономаховичей, в среде которых хотя и продолжало жить старое родовое начало,* мешавшее объединению земли и государства, но развивалось также и противоположное монархическое начало, которое от Мономаха, через Суздальских князей (особенно Андрей Боголюбский), Александра Невского и князей Московских довило до твердого сознания царского самодержавия, в том же духе, хотя без того же успеха, проявлявшегося и у Галицких потомков Мономаха.
* Любопытное явление представляет то обстоятельство, что как раньше, так и в среде потомства Мономаха, родовое начало поддерживается старшими линями, а единоличное - младшими.
Андрей Боголюбский
как носитель идеи самодержавия
Идея единоличного самодержавия на Руси домонгольской созревала настолько быстро, что уже при внуке Мономаха могла иметь такого представителя, как знаменитый Андрей Боголюбский.
Андрей Боголюбский, сын Юрия Долгорукого, второго сына Владимира Мономаха, родился около 1110 года. При кончине деда ему было уже около 16 лет, так что слава Мономахова, еще при жизни знаменитого князя царской греческой крови, не могла не говорить впечатлительному чувству мальчика. Вырос он в уделе отца своего, в Суздальской земле, где князь Юрий Владимирович (Долгорукий) играл роль колонизатора и устроителя земли, населяемой почти заново сходцами со всех концов Руси.
Юрий Долгорукий был князь властный, энергичный и хозяйственный... Значение сильной власти, в одних твердых руках, было видно Андрею на каждом шагу дел его родины. Книжное учение могло лишь развивать в нем идею византийского самодержавия. И вот мы видим во всей его жизни несомненную и упорную работу для осуществления этой идеи *.
* Хорошую сводку фактов, доказывающих это, делает В. Т. Георгиевский в своей книге "Святый Благоверный Великий Князь Андрей Боголюбский", Владимир, 1894 г. Автор, быть может, преувеличивает степень сознательности монархической идеи в Андрее Боголюбском, но нельзя сомневаться, что князем всю жизнь руководила именно эта идея, которую он понимал, конечно, с большей ясностью, нежели первые Московские князья, собиратели земли Русской, до самого Иоанна III.
Личные качества Андрея Боголюбского и обстоятельства его жизни исключают всякую возможность объяснять его бурную историю личным честолюбием. Одаренный огромными способностями, он в то же время отличался превосходными нравственными качествами. Его память не запятнана никакими пороками, никакими низкими поступками, никакими даже случайными преступлениями. Его благочестие, его искренняя вера, молитвы и посты, его широкая благотворительность - несомненны. При редкой храбрости и военных талантах, он приобрел много военной славы, но не дорожил ей и не любил войны. Точно также, при огромных трудах на пользу своей земли, он совершенно не дорожил популярностью. Всей своей жизнью он представляет человека идеи, который только ей дорожит, готов для нее все сделать, всем пожертвовать и всем рискнуть.
Первоначально
Дети Юрия Долгорукого получили самое лучшее, по тогдашнему, образование. О брате Андрея, Михаиле, известно, что он "с греками и латинами говорит их языком яко русским". Сам Андрей, по словам его "жития", от юного возраста ни о чем не заботился, кроме "книжного поучения" и "Церковного пения". Но все, чему учился Андрей, могло нести ему из Византии лишь идеал самодержавия, власти "автократора", "базилевса". Век Андрея был веком Комнинов, а среди его друзей и советников, при всей скудости биографических известий, мы встречаем греков, как священник Никулина и дьякон Нестор. Понятно, что все эти влияния могли лишь развивать в нем идею единовластия, которая стала перед ним великой целью жизни особенно тогда, когда он воочию увидел бедствия удельного многовластия.
Андрей Боголюбский провел жизнь до 40-летнего возраста в своей Суздальской земле, при фактическом единовластии своего отца, в трудах земских и воинских, при общей любви всей своей родины. Но вот Юрий Долгорукий, став великим князем Киевским, вызвал сына на юг, в Вышгород. Здесь-то Андрею и пришлось увидеть еще незнакомые нравы удельной распущенности и усобицы. Это оказалось невыносимо для него. "Князь Андрей, - говорит летопись, - смущался о нестроении братии своей и братаников, и сродников, и всего племени своего, яко всегда в мятеже и волнении все бяху и мнози крови лияше". Андрей "скорбяше о сем и восхоте идти в Суздаль и Ростов, яко там, рече, спокойнее есть". Так он не взлюбил удельных порядков, и сначала удалился от них, а затем, когда настала возможность, начал ломать все старые порядки с последовательностью и страстностью Петра Великого.
Время для этого наступило по смерти Юрия Долгорукого, когда Андрей сделался великим князем Суздальской земли, а впереди у него уже являлась близкая кандидатура на Киевский стол. С 1187 г. он начинаете круто сосредоточивать власть Суздальскую в своих руках, причем даже и изгоняет своих братьев. "Се же сотвори, желая быть самовладцем в Суздальской и Ростовской земле", поясняет летопись. Но стремления Андрея к "самовластию" шли гораздо дальше.
Десять лет он укреплялся в своем Суздале, а в Киевской Руси шли усобицы. В 1168 г. наступил любопытный момент определения прав на первое место. О старших линиях - уже никто не думал. Разбирали до некоторой степени только между Мономаховичами, и хотя в Киеве княжил любимый народом Мстислав Изяславич, но недовольная им коалиция князей (10 или 12), придравшись к пустому случаю, провозгласила старшим в роде Андрея Боголюбского [Соловьев, т. II, стр. 476. Собственно с Мономаховской меркой - тогда было три кандидата, имеющих наиболее прав: Владимир, Мстислав и Андрей]. Это было сделано с очевидным участием самого Андрея.
Итак, родовая идея до того опустилась и обессилела, что спорный вопрос о старшинстве стал решаться избранием. Это был момент, когда проблескам монархического начала ясно стало угрожать начало княжеской владетельной аристократии. Андрей Боголюбский воспользовался избранием своим, но лишь для того, чтобы начать радикальную ломку старого строя на началах единодержавия.
Мстислав не мог устоять против коалиционной рати, предводимой сыном Андрея. В 1169 году Киев, упорно защищавший своего князя, был взят "на щит", и войско победителей подвергло его двухдневному грабежу. Этот поступок Андрея со стольным Киевом, как с градом завоеванным, был, очевидно, преднамеренным уроком, и Андрей довершил унижение удельной столицы тем, что оставшись великим князем, не поехал и Киев, и даже не взял его себе, а отдал младшему сыну своему Глебу.