Монета встанет на ребро
Шрифт:
Чернас тонко зажурчал, струйкой вливаясь в -дцатый раз за сегодняшний вечер наполняемую чашку. Фрель неизменно поражался этой способности пить полынный напиток с десятком дополнительных "оттеночных" травок, интригующий на вид, но отталкивающий непривычных к подобному на вкус.
– Ещё и вредно, - неизменно вставлял он.
Я же только отшучивалась:
– Ну… Курить противно, пить опасно - так должна же быть у ведьмы хоть одна вредная привычка! А то в святые запишут - никакого спасения потом!
– Ты же и так Хранящая…
– Ага. И зело наивен тот, кто представляет меня всепрощающей дурочкой с нимбом вокруг головы!!!
– Да
– коротко в ответ хохотал Фрель и тут же торопливо нырял под стол в поисках укрытия от моих синевато-серебряных ветвистых молний. Наивный… Они же самонаводящиеся…
Я решительно вытерла размазавшуюся тушь тыльной стороной ладони и поднялась с кресла. Леший с ним, какая разница, минутой раньше или позже?
На палубе гуляли сквозняки, весело подгоняющие крупные, щедрые капли заметно потеплевшего дождя. Темная одинокая фигура высилась у носа, полуобняв искусно вырезанный силуэт Лирты. Одинокое пятно луны старательно рисовало золотистую кудрявую дорожку на волнах. Желтоватую стежку то и дело взрезали треугольники дельфиньих плавников, по зигзагу приближаясь к бригантине.
Я тихим, кошачьим шагом подошла и пристроилась рядом. Нащупала в темноте грубую мужскую руку и легонько сжала, впившись длинными ногтями в ладонь.
Дельфины выпрыгнули из воды, радостно покрикивая, и с фонтаном брызг плюхнулись назад. Не поспевшие за ними капли воды вызолоченными луной искрами осыпались в море.
– Красавицы!
– не сдержалась я.
– А почему не красавцы?
– Хм… Из чисто женской солидарности.
Пират неопределенно хмыкнул и, подумав, медленно поднес мою руку с губам…
Ну не идиотка ли?!!!
Темно-синяя стекляшка вывернулась из дрогнувших пальцев и звонко проскакала по полу до дальней стены. Я, негромко ругнувшись, поманила её пальцем, мысленно прикидывая векторную составляющую, но не угадала и только загнала хрустальный ромбик под кровать. Пришлось с мученическим вздохом подниматься на четвереньки и ползти за упрыгавшей стекляшкой.
Шел третий час, а дело всё не спорилось.
Собирание витражной мозаики из цветного хрусталя, подаренной ехидно хехекающей в рукав Таей на последний (из тех, что я помнила) день Рождения, - занятие в меру глупое, в меру нудное и без всякой меры долгое, способствующее растеканию ленивой мыслью по Древу. Самое оно для бесконечных размышлений и рассуждений. А подумать мне было о чем…
Желтоватые клочья парусов на подозрительно тонких реях складывались без особого труда, разительно отличаясь формой, оттенком и особой округленностью краев составляющих их хрусталиков, бревенчатая корма тоже труда вроде бы не составила, послушно уложившись в два тонких ряда чуть тронутых подсветкой стекляшек, но вот плавно переходящие друг в друга небо и море… О, Хранящие, ну как же мне их - куда уж там, к лешему, сложить!
– хотя бы различить, где что?!!
Тяжело вздохнув, я взялась за нудную сортировку. Впрочем, вздох скорее относился не к тускло поблескивавшим стеклышкам, а к собственным невеселым мыслям.
Работа для мага на корабле нашлась, да ещё как. Просто ни одной минуты свободной поначалу не было. Начиная с того, что, подойдя вплотную к перемычке, пираты не находили другого способа перейти на другую Ветку, как терпеливо дождаться, пока с той стороны пойдет какой-нибудь легальный и, соответственно, сопровождаемый городским магом корабль, и безбожно ограбить его, по ходу дела воспользовавшись раскрывшимся на время проходом. Когда я, этак эффектно размяв пальцы и исключительно для зрелищности сделав пару пассов, распахнула перемычку одним присутствием своей страннической паршивой душонки, пираты дружно распахнули рты, да так и стояли, пока я не прищелкнула перед лицом ошарашенно застывшего Фреля, а тот уже взял в свои руки управление остолбеневшей командой.
А уж потом, по мере сближающегося знакомства, флибустьеры разохотились припрягать меня ко всякой работе: от склеивания разбитой тарелки до магического навеса от дождя. Уборкой на корабле больше никто не занимался: узнав, что мне для этого требуется всего лишь мученический вздох да легкое шевеление тонкими пальцами по дуге, пираты взбунтовались и возопили о несправедливости сущего, награждающего одних всем необходимым для ничегонеделания, а других низвергающего в пучину унизительного быта. Моё честное предложение потратить десять-пятнадцать лет на обучение в Храме - хоть бы и моем, - а потом с чистой совестью заняться пресловутым ничегонеделанием ни у кого почему-то здорового - да и вообще никакого - энтузиазма не вызвало. С чего бы?..
Впрочем, я если и сопротивлялась потоку бесконечной мелкой работы, то только машинально, по привычке, внутренне не бунтуя. Это отвлекало от дурных мыслей, рассеивало внимание, помогало скоротать длинные скучные дни на палубе с неменяющимся видом во все стороны…Как витражная мозаика.
Велир, покорно слетавший в Храм, принес мне письмо от Галирада, уверявшего, что по поводу своего пристанища я могу не беспокоиться. Мои наставники с мечником во главе во всеуслышание заявили учителям и мастерам Храма, что всю намеченную ими программу я освоила, так что никаких претензий предъявить не получится, и, пафосно пожав горячую руку заново вступившего в должность директора, распрощались с Вехрадой. Учителя поворчали-посудачили, но открыто возмущаться, как и высылать за мной погоню было попросту глупо, так что брехней по углам дело и ограничилось. Свою лепту внес и красочно распевающий дифирамбы Срединному Храму первый отчет Гильдийской комиссии. Студенты расстроились, лишившись надежной "покрывательницы" и лихой собутыльницы. Сам Храм недовольства не выражал.
Так что за свои "тылы" я была пока относительно спокойна, если бы не кольнувшая в грудь тоска расставания с полюбившимися лабиринтами, подвалами, балконами и самим Галирадом. Впрочем, туда я всегда смогу вернуться и меня всегда примут с распростертыми объятьями… или воротами.
А вот авангард пока терялся в прибрежных туманах и неохватных свинцово-водных гладях… Особого смысла в своем пребывании на корабле я не видела. Да, работа для меня тут есть, но с ней могли бы и справиться обычные люди, приложив побольше старания.
И скучно. Море-море-море. Первый день я, очарованная, проторчала на палубе, любуясь затейливыми завитками кокетливо расходящихся от острого корабельного носа "барашков", пристально вглядываясь в гривастые, грозно рокочущие валуны, играючи подхватывающие Лирту на свои темные ладони, и с радостной улыбкой наблюдая за забавами резвящихся дельфинчиков, звонко вспарывавших воду, высоко выбрасывавших в воздух черное блестящее тело и звучно нырявших назад. Второй день пресытившийся взгляд лениво скользил по горизонтам, ища зацепку для заскучавшего воображения. На третий я не вышла из каюты.