Монетка на счастье
Шрифт:
— Довелось ли вам узнать, что такое любовь, маленькая Клиона? — спросил он с поразившей ее нежностью.
— Я не понимаю, о чем вы, ваша светлость, — сказала она в ответ.
— А я думаю, понимаете, — настаивал он. — Когда вы говорили сейчас о чувствах, в вашем голосе звучали сердечность и понимание — раньше этого не замечалось. Кто научил вас?
— Никто…
— Нет, правда, — сказал он. — Рим — город, созданный для любви, и здесь, под ярким солнцем, противоестественно говорить о чем-то ином. Поговорим о любви?
— Нет! Нет! — почти крикнула Клиона.
— Столь пылкое негодование! Отчего? Вы боитесь?
— Нет, конечно… нет.
— К чему тогда убегать от того, что так удивительно и прекрасно? Любви, Клиона, как вы справедливо заметили, невозможно противиться. Она захватывает нас врасплох, и вот ею уже полна вся жизнь, и все остальное теряет значение. Чувствуете ли вы то же самое?
— Да, — прошептала Клиона и поспешно добавила: — Я… не знаю. Прошу вас… мне надо вернуться в дом.
Она приподнялась, но он взял ее за руку. Ощутив его прикосновение, она замерла. Кровь отхлынула у нее от лица, глаза потемнели, и она испуганно посмотрела на него.
— Зачем вы притворствуете, Клиона? — спросил он.
— Я вовсе… не притворствую, — послышался ответ.
— Похоже, это так, — проговорил он. — И я чистосердечен. Сказать вам что-то? Я влюблен!
Наступило молчание, словно затих весь мир, и Клиона спросила изменившимся голосом:
— В… кого?
— Разве нужно спрашивать? — отозвался он. — Сердце не подсказывает вам ответа?
Она подняла к нему бледное лицо с дрожащими губами.
— Что вы… говорите… мне? — спросила она, запинаясь.
Он улыбнулся детскому страху в ее словах.
— Я говорю, моя дорогая, что люблю вас! — ответил он. — Люблю давно — дольше, чем позволял себе признаться. А теперь, наконец, могу это вам сказать.
Весь мир вдруг засиял дивной красотой, но Клиона еще не смела верить услышанному.
— Но это… этого не может… быть, — вымолвила она, наконец, и в голосе у нее были слезы.
— Это правда, — ласково сказал он. — Разве вы не знали правду в ту ночь, когда, обвив меня за шею руками, скакали со мной на коне, убегая от опасности? Разве вы не знали ее вчера, когда, увидев вас в объятиях другого, я чуть не убил его от бешеной ревности?
— Я… я думала, вы рассердились… на меня, — пробормотала Клиона.
— Я и в самом деле был разъярен, — ответил он. — И хотел сжать вас в объятиях и целовать, как той ночью, когда вы пытались меня обмануть, притворяясь, будто вы — Берил. Вы обиделись на меня, но я не мог подавить желания убедиться, такие ли у вас нежные губы, как в первый раз.
Клиона затрепетала, а он протянул руки и привлек ее к себе.
— Я люблю тебя, — сказал он тихо. — Я никогда не думал, что смогу так любить женщину. Ты веришь мне?
Клиона не сводила с него глаз, словно желая прочесть это признание в его лице.
— Откуда вы узнали… что я… люблю вас? — сказала она еле слышно.
— Просто ты так нужна мне, и чувство мое так велико — оно не могло не покорить тебя, — ответил он, и, прежде чем Клиона успела вымолвить слово, он нежно взял ее за подбородок и положил ее голову к себе на плечо.
— Залог любви, моя дорогая, — прошептал он. — Как я мечтал подарить его тебе! Ты так прелестна, нежна. Я сделаю тебя счастливой, — поклялся он.
И приник губами к ее губам, и весь мир, все вокруг растаяло в поразительном чуде поцелуя, на который она ответила всем своим существом.
— Я люблю тебя! Я люблю тебя!
Признанию вторило эхом мелодичное журчание фонтана и звонкое пение птиц.
«Я люблю тебя!» — пело и сердце Клионы, и в ответ на жаркий поцелуй в ней вспыхнуло дивное пламя.
И он снова глядел на нее, проникая взглядом в самое сердце.
— Я люблю тебя, — повторил он, и еле слышно, почти касаясь его губ, она прошептала:
— Я люблю… тебя.