Монетка на счастье
Шрифт:
Рид скептически поднял бровь. Он не только не поверил этому заявлению – отчетливо произнесенные слова заставили его усомниться даже в глухоте Селины.
– Для глухой вы говорите слишком хорошо, – заметил он, размышляя, что за игру ведет эта женщина.
Селина проследила, как движутся его губы. Она не слышала голоса, но видела огонек недоверия в глазах.
– Мне было пятнадцать лет, когда это случилось, – ответила она, смущенная тем, что доктор нашел подозрительной ее речь, и раздраженная его враждебностью. – Я уже знала, как правильно произносить
Рид был вынужден признать ее объяснение удовлетворительным. Стиснув зубы, он продолжал изучать Селину. Солнце играло на ее пепельных волосах, подчеркивая их рыжеватый оттенок. Риду казалось, что еще никогда в жизни он не видел глаз такого насыщенного каштанового цвета. Неожиданно он поймал себя на мысли, что находит Селину довольно миловидной. Но опасной, добавил он, замечая первые проблески гнева на ее лице. Запачканная землей щека Селины довершила ее сходство с беспризорником, готовым к драке. Рид опомнился: Селина представляла собой опасность, но не для него, а для людей, которые считали ее целительницей.
– Мисс Уорли, я не верю в способности таких знахарей, как вы. Я знаю, чем это может кончиться. Однажды ребенок умер у меня на руках потому, что родители сначала отнесли его к целителю, вместо того чтобы сразу обратиться к врачам. Больше я этого не допущу. – Рид одновременно говорил и пользовался языком жестов. Закончив, он с силой ударил кулаком по собственной ладони, чтобы подчеркнуть свою решимость.
– Селина никогда бы этого не сделала, – возразил Джош.
Занятая разговором с Ридом Прескоттом, Селина совсем забыла про мальчика. Увидев, что внимание Рида отвлеклось, она тоже повернулась и обнаружила, что Джош подступил к ней поближе, словно пытался защитить.
Рид заметил, что мальчик оказался рядом. Люди в этом городишке держатся друг за друга как приклеенные, подумал он, даже если им от этого никакой пользы.
– Надеюсь, ты прав, – вежливо отозвался он, но перед его мысленным взором все еще стоял умирающий ребенок. Резко повернувшись, Рид прошагал к своей машине и уехал.
Селина ощутила легкий удар по плечу и вздрогнула. Она так засмотрелась на Рида Прескотта, что забыла о Джоше. Поражаясь тому, как мог врач полностью завладеть ее мыслями, она потрясла головой.
– С тобой все в порядке? – спросил Джош.
Селина улыбнулась, видя его обеспокоенное лицо.
– Конечно. Я никогда не обращала внимания на задир.
Джош нахмурился, и на его лице отразились одновременно смущение и беспокойство. Пользуясь жестами, которым научила его Селина, он сказал:
– Первый раз вижу, как доктор Прескотт вышел из себя. Мне всегда казалось, что он отличный парень – спокойный, вежливый…
Селину возмутили обвинения Рида Прескотта. Но она заставила себя вспомнить, какая боль появилась в его глазах, когда он упомянул про умирающего ребенка.
– Он просто заботится о своих пациентах, – возразила она, удивляясь тому, что решила встать на защиту врача. Но он действительно прав, уверяла она себя, однако не удержалась и добавила вслух: – Хотя ему следовало бы проверить факты, прежде чем кого-либо обвинять.
– Только не расстраивайся, – заботливо попросил Джош, подкрепляя слова решительными жестами.
Селина улыбнулась. У Эмили Сейер отличный сын, подумала она. Будучи матерью-одиночкой, от которой отказались все родные, Эмили вырастила Джоша сама.
– Давай работать, – предложила Селина, всем видом пытаясь убедить мальчика, что она решила полностью забыть об инциденте с доктором Прескоттом.
Джош кивнул и ушел за угол дома.
Но едва Селина принялась за работу, как вновь вспомнила о том, что мучило ее уже несколько месяцев. Она решительно сжала зубы, отложила тяпку и сняла перчатки.
– Я скоро вернусь, – крикнула она Джошу, заходя в дом, чтобы взять ключи от машины.
Через некоторое время она остановилась у дома, где помещался кабинет доктора Джеймса. Селина знала, что рабочий день доктора уже закончен, но надеялась, что Гленда Джонс, его медсестра, еще в кабинете. Селине повезло: Гленда задержалась, разбирая бумаги, и назначила ей встречу с Доком на следующее утро.
Гнев Рида Прескотта не утихал до тех пор, пока он не остановился перед домом Теодора Джеймса. Более сорока лет Теодор оставался единственным врачом в Смитсшире. Это был старый семейный врач, из тех, что наблюдают пациентов с рождения до смерти. Теперь ему было уже около семидесяти, он искал себе преемника, и Рид оказался в городке, попутно решив проверить, подходят ли друг другу он сам и работа врача.
Теодор Джеймс, которого большинство жителей городка звали просто Док, пригласил Рида остановиться у него. Риду не хотелось стеснять старика, но тот был настойчив.
– С тех пор как умерла жена, в доме совсем пусто. Мне не хватает общества, – заметил Док, и Рид согласился принять приглашение.
Дом был действительно более чем просторным для двух человек, Рид вынужден был признать это, поднимаясь по ступеням на веранду двухэтажного бревенчатого дома, подобного большинству домов в этом городке.
– Гленда сказала, что ты ездил к Селине? – вопросительно заметил Док, едва Рид вошел на веранду.
Рид взглянул на Дока – высокого, худощавого, седого старика, который сидел в широком деревянном кресле, взгромоздив ноги на перила веранды.
– Да, ездил.
– Похоже, пора рассказать тебе о Селине, – продолжал Док, пристально вглядываясь в лицо молодого врача. – По-моему, ты сразу невзлюбил ее. Ничего не понимаю, ведь она хорошенькая девушка.
Рид уловил беспокойство в глазах старика. Он знал, что Док чрезвычайно серьезно отнесся к своей обязанности выбрать нового врача для Смитсшира. Если бы Док счел его непригодным для этой работы, Риду пришлось бы туго: ему нужно было бы покупать собственную аппаратуру и арендовать помещение. И поскольку Док оказывал Риду немало услуг, Рид был обязан платить старику тем же.