Монеты на твоей ладони
Шрифт:
…«— Они снились мне. Почти каждую ночь. Заклинания не помогают, а не спать дольше я уже не могу. Мне слышится… Они не говорят, но я понимаю. Страшные создания без душ и тела. Они проходят везде, принимают любые обличья и читают в сердцах наши страхи. Я видел каждый дом, каждый замок, каждый мир, в который они приходили…с тех пор, как их выпустили в… В Мир. В наш Мир. Они убивали с небывалой…легкостью. У каждого в сердце они читают его уязвимое место, и бьют в него. Мгновенно. И вытягивают души. Они переплавляют их по себе, и сущность души сгорает, а оболочка становиться их образом и подобием. Сначала они были малочисленны, но теперь строем своим могут закрыть и солнце, и звезды…» Да. Вот он, мой пепел. Вот оно — разрешение всего. И тела, кажущиеся старыми только от того, что от них оторвали душу, которая должна была быть с телом еще три дня. И смерти, такие разные лишь оттого, что сила мага — в голове,
— Не груби. Я тебе плохого не хочу, не вынуждай меня. Я вовсе не обязан тебе объяснять все, что происходит, смертная.
— Еще бы, — я устало прикрыла глаза. — Я вам нужна, но не настолько, чтобы объяснять мне все. Достаточно и того, что вас оправдывает в моих, смертных, глазах. Или в ваших тоже? Слишком долго жили среди смертных и набрались наших понятий о чести. Хотя о чем это я, она же разная у всех…
— Скай, у тебя в голове каша, упрямое ты дитя. Да, я хочу, чтобы ты была на моей стороне. Ты многое можешь, и можешь помочь своему миру так, как могут это сделать очень немногие. Я хочу, чтобы этот мир выжил. Я не оправдываюсь, потому как мне это не нужно. Просто помоги мне, так, как это делают другие.
…«Он пришел ко мне в первый раз тоже во сне. Потом стал приходить и наяву. Сначала помогал, давал знания и поддержку. А потом появились и кошмары, и видения. И требования. Возвысить нового мага, неизвестно откуда взявшегося, который потом и предал меня, заключить союз с оборотнями в пику остальным. Я не знаю, какова его цель, но все это измотало меня в конец. Больше я не могу. Его кошмары тянут из меня силу и рассудок. Зачем он мучает меня?…»
— Много их, других? И что они знают из того, что вы мне здесь рассказали? И, если уж на то пошло, каков в действительности ваш план? Чего вы хотите от этих несчастных «многих», моих собратьев по сомнительному счастью?… Говорите, говорите, мой лорд. А я подумаю. И, быть может, даже изнасилую себя и соглашусь. Мое чувство долга вам прекрасно известно, так что давите на него, не стесняйтесь.
— Скай, зачем ты это делаешь? — сказал он мягко, таким знакомым голосом, что в горле встал комок. Я посмотрела на него внимательно, так, как будто хотела запомнить навсегда. Опять. Опять мальчишка, мальчишка с наивной ухмылкой, задорными вихрами и старыми, старыми как само время глазами. Все мы не те, кем кажемся.
— Я не делаю ничего. Только спрашиваю, — отрезала я. — Говорите, мой лорд, я слушаю. Внимательно.
— Ты не справедлива. Перестань ребячиться и действительно…слушай. И думай, думай, наконец! — он повысил голос и сразу же перестал казаться мальчишкой. Медленно встал, прошелся по площадке, раз, другой, третий. Потом остановился у того же края, что и я, взъерошил волосы и все так же медленно начал, невидящим взглядом упершись в замок. — То, что будет, я знал. Более того, знал давно, благо не первый и не последний раз переживаем армагеддон. Будет война. Затяжная, тяжелая, с огромными потерями, но я надеюсь на наш выигрыш. Знаешь, почему? — он бросил на меня короткий взгляд. — Да потому что главный принцип завоевателя прост и вечен, как Хаос. Разделяй и властвуй. Да. А потом пожирай слабых. Я сделал все, чтобы этого не случилось. Год за годом, я приводил к власти сильнейших, талантливейших кланников. Кое-кто сделал это сам, кому-то пришлось помочь. Да, ты сама знаешь, о ком я. Он очень способный мальчик, и это действительно я помог перескочить ему через ступеньку. Разве это, по-твоему, плохо? Его задушили бы в этом гадюшнике.
— Вы сами прекрасно знаете, зачем и что делаете. И если вы взваливаете на человека миссию по спасению мира, даже если он об этом не знает, это ваше дело.
— А Рур разве поступает по-другому? Не играй словами, Хранителей тоже никто никогда не спрашивал. Да, из них никто ничего не знает. Стало бы им легче, если бы они знали, какими ниточками привязаны ко мне? Стали бы вы сидеть после этого смирно, вы, ненормальный народ, замешанный на самолюбии и подлости? Стали бы?! Или в пику, просто чтобы сделать поперек, встали бы на дыбки и повели каждый свою войну, только чтобы доказать: соперник дурак, а я могу все?! Дети вы малые, все до одного, и даже ты! Что, не так?! Молчишь?… — его голос смягчился. — Молчи. Знаешь же, что правда. Так что незнание — лучший выход. Об одном жалею — что-то я упустил, и колесо завертелось слишком быстро. Я не торопился с союзами, знаю, что для вас это состояние противоестественно, двигал кланы к сближению постепенно. Пока с этим есть проблемы, но, надеюсь, мальчик сможет приволочь их под один флаг.
— Сколько еще, кроме меня, знают?… — перебила я его почти шепотом… «Таррон знал итог Совета. По крайней мере, все, что я наблюдал, говорило об этом и более ни о чем. Этот союз не принесет нам ничего, кроме вражды и склок. Ни мой, ни его клан не хотел этого и упирался, как мог. Но оборотни — это Стая, они пойдут за Вожаком в огонь и в воду, либо не выберут его. А мое положение в клане непрочно как никогда, более того, я поставил себя слабейшим, пойдя на контакт первым. Что я могу сделать, если по законам Стаи это расценивается как просьба защиты? Сам бы я никогда не пошел на союз, слишком большой риск…». Комок в горле не рассасывался, становясь только суше, царапая горло, заставляя хрипеть. Ветер, уже ледяной, уже почти заставляющий прятать глаза, терпкий восточный ветер уже не мог сдвинуть с места плотный багрово-черный покров небес. Где-то рядом зарождался ураган, но над моей головой висела плотная тишина. Даже удушающая.
— Никто. Среди них я полагаюсь только на твое чувство долга и благоразумие. Ты прекрасно знаешь, что это за стадо, —… «Зачем он мучает меня?…» Я медленно кивнула. Но потом не выдержала.
— Неужели мы живы только вашими молитвами? Да, мы ненормальные, не такие, какими бы нас хотели видеть. Так зачем вы делаете все это? У Лоя скоро уже крыша поедет, на что вы надеетесь, сводя его с ума?
— Все, что не убивает нас, делает сильнее. Каждый удар — толчок к развитию. Ему развиваться — десятки лет, на это времени нет. И с ума он не сойдет, не волнуйся. Я тщательно отмеряю силу удара. Маги в этой войне — основная ударная сила, он должен быть к этому готов, — он говорил ровно и уверенно, очевидно, на самом деле так и считая. Боги, Боги, за что же вы нас так ненавидите, что калечите наши жизни, в угоду цели, о которой мы не знаем и не узнаем никогда? И это — правда? Неужели, когда еще недавнего мальчишку отдают под нож, это — правда? Неужели… Вдруг вспомнился еще один мальчишка. Я остолбенела, наконец поняв, что происходило все это время на моих глазах. Всего лишь развитие. Боги…
— Мальчик… — прохрипела я и не узнала своего голоса. С каждой секундой приходило все более глубокое понимание, как я ошибалась, шаг за шагом, ложь за ложью. Я вспоминала, сопоставляла и понимала — да, так и есть. Ничего не было случайностью. Ничего. Мы могли бы видеть, но не слепыми, смертными, глазами. Они прозревают слишком поздно. Слишком…
— Да. В этом я виноват перед тобой, не спорю. Но это необходимо . Ты не должна была знать, иначе бы не допустила. Все-таки ты — Сумерки, путь даже более разумные, чем большинство.
— Он ведь аватар ваш и протекторат в одном лице. И даже имя… — я все еще качала головой, не до конца осознав…
— Сумеркам нужен был предводитель. Настолько сильный, чтобы собрать это анархичное общество в один кулак. Настолько талантливый, чтобы суметь их там удержать и направить в русло, нужное ЕМУ, а не любому из ваших удельных князьков. Такой, который выиграет для вас эту войну. То, что я помог выбрать одного такого на биллионы всех прочих…
— И имя, и главная его ценность — управление временем, и то, что вы так пытаетесь развить искусственно у других — невероятная адаптивность и скорость обучения, и невозможный физический, психический, ментальный потенциал для Хранителя, и даже чем-то характер — это все от вас. Это вообще человек или твоя кукла? Матрица с записанными свойствами?… — я не говорила, я шептала, глядя неверящими глазами давно уже не на скалы, а на него, все понимая, но до конца с этим пониманием борясь… «Он не имеет силы творить. И потому вытягивает из меня силу для своих кукол, чтобы они походили на людей, а главное — имели силу магов. Сила эта есть лишь у нас, смертных. Высшим она почему-то не дается…»
— Нет. Сама-то ты веришь в то, что сказала? — я покачала головой. — Прекрати думать не головой, а сердцем. Иначе тебе придется допустить, что Рур точно такой же, как и я. А ведь этого ты допускать не хочешь, не так ли? Так, так… — он вздохнул, сунул руки в карманы и отвернулся. Потом ровно заговорил, глядя в пропасть: — Мальчишка как мальчишка. Человек, рожденный и выкормленный матерью. И я к его появлению на свет, как ты могла подумать, не имею ни малейшего отношения. Но все те качества, которые ты с таким пылом перечислила, я видел, как свет маяка, хотя бы потому, что они действительно мои. И подвернулся он как нельзя более кстати. Так что… — он пожал плечами и замолчал. Я сцепила пальцы в замок и закусила губу. Нет, я все же хочу знать. Не догадываться, а знать. Я хочу подтверждения. Подтверждения, высказанного в глаза, черт подери! И тогда посмотрим, кто проснется на этот раз…