Монгол
Шрифт:
— Зашила?
— Угу… Аслан Шамилевич, а можно вопрос?
Он кивнул, небрежно махнул рукой официанту, и тот поспешил удалиться.
— Вы же могли отдать приказ своим охранникам, чтобы его скрутили, и врач провёл бы все необходимые процедуры. Так почему не сделали этого? Я ведь не профессионал, более того, никогда ничем подобным не занималась. Вы же осознаёте, что такая серьёзная рана может аукнуться нехилыми последствиями?
Не то, чтобы
— Я всё понимаю, девочка, — его взгляд стал колючим, опасным, а я невольно поёжилась. Как же они похожи с Монголом. Тот также на меня смотрел, когда я заговорила об его отце. Не нравится им, видите ли, когда я лезу в семейные дела. Так я же не настаиваю. Отпустили бы меня и всё, нет проблемы. Делов-то. — Но моего сына не так-то легко скрутить, как ты говоришь. Это, во-первых.
— А во-вторых? — ну, раз уж он решил поболтать…
— А во-вторых, он запретил мне вмешиваться в его дела и его жизнь, — проговорил задумчиво, словно что-то вспоминая. Судя по тому, как съехались в кучу его густые брови, в этом «что-то» веселья мало.
— Даже если это касается его жизни?
— Даже если так, — тяжело вздохнул, выпил остаток коньяка и налил снова.
Большими глотками я осушила свой бокал, зажала рукой рот.
— Коньяк крепкий, выдержанный. Вот, возьми лимон с кофе. Хотя я считаю, что заедать такой аромат — жуткое преступление.
Закинув в рот дольку лимона, прожевала его и, так и не почувствовав вкуса, проглотила. Ну и гадость же этот их дорогой коньяк. Но внутри потеплело, мгновенно прошла дрожь.
— В общем, я сделала, что могла. Ваш сын мужик здоровый, очухается. А вы можете сделать для меня кое-что? — знала, что некрасиво, но как-то плевать. В конце концов, я его по поводу долга за язык не тянула.
Аслан Шамилевич засмеялся, наполнил наши бокалы.
— А ты шустрая девочка. Мой сын не ошибся, когда выбрал тебя.
Ваш сын, папаша, мне своим выбором всю жизнь искалечил.
— Так что насчёт небольшой услуги? — стояла на своём, не собираясь уступать. Коньяк успокаивал и отсекал страх — то, что нужно.
— Я ведь обещал тебе. Слушаю.
Взяв бокал с новой порцией коньяка, выпалила:
— А можно мне уйти?
— Нет, — ответ последовал незамедлительно, будто именно этого он и ждал.
— Что ж, я хотя бы попыталась.
— Ты принадлежишь моему сыну, — лениво протянул папаша, обратив всё своё внимание на экран телевизора.
— И вас не смущает тот факт, что ваш сын не спрашивал моего согласия на сей счёт? — спросила заплетающимся языком. Алкоголь действовал быстро и метко.
— Не смущает. Если мужчина из нашего рода хочет женщину, он берёт её.
Мда. И как теперь винить Монгола? Тут, похоже, надо было начинать с отца, а, может, даже с деда.
— Понятно. Значит, просить вас о помощи не имеет смысла, — выпила остаток на дне, сама подвинула императору стакан.
— Почему же? Просить о помощи можно. И я помогу. Если это, конечно, не нарушит и без того хрупкого перемирия между мной и сыном, — и снова наполненный бокал перекочевал на мою сторону.
Еле удержалась, чтобы не закатить глаза, взывая к небу.
— То есть, на отдельную спальню я не могу рассчитывать?
— Нет. Ты будешь жить там, где скажет Архан.
— Всё ясно. Ну, хотя бы насчёт Фатимы мы можем поговорить?
— Говори, — заинтересованно посмотрел на меня, наконец, отвлекаясь от телевизора.
— Дайте ей хорошую комнату. Та кладовка, где она спит, не предназначена для проживания.
Аслан Шамилевич потёр подбородок, судя по выражению лица, удивился моей просьбе. Я же глазела на него требовательно и нагло. По крайней мере, мне так казалось.
— Хорошо. Завтра можешь выбрать ей комнату на первом этаже. А теперь иди к моему сыну. Ты должна быть рядом, когда он проснётся.
ГЛАВА 23
— Рядом я, видите ли, должна быть. А больше ничего вам не должна? Тоже мне, августейшие особы, блин. Фрейлину нашли. Жопу вам не подтереть? Что папаша, что сынок, одной миром мазаны, — ворча себе под нос и спотыкаясь, я топала по лестнице наверх.
В комнате было темно, лишь тихое сопение свидетельствовало о том, что я не ошиблась дверью. Пнув какой-то стул, выругалась матом и прямо в одежде упала на свою половину кровати.
— Так ты теперь с моим папашей квасишь? — тишину разрезал его недовольный, хриплый голос. — Далеко пойдёшь. Он не каждую бабу за стол пустит.
— Пошёл ты, Монгол.
— Меня зовут Архан, — в одно мгновение навалился на меня, прижал своим огромным туловищем. — Повтори.
Мало соображая, что творю, я ударила его кулаком прямо в раненный бок. Монгол зашипел, тихо матюгнулся и обездвижил меня каким-то мудрёным захватом.
— Повтори, маленькая сучка, — голос стал ещё более сиплым, послышались рычащие нотки. Я уже знала, что это значит.