Моногамия часть 1
Шрифт:
Внезапно Алекс ловит мой взгляд и замечает то же, что и я, и резко на английском бросает:
– Чёрт, Марк, я же сказал тебе убрать в машине!!!
Тот спокойно отзывается:
– Я убирал!
Настроение у меня ниже некуда. Алекс сжимает мою руку, а мне почему-то неприятно… И я нещадно ругаю себя за это: какого чёрта? Какие у меня могут быть претензии к нему? Кто мы друг другу? С какой стати ему, настолько сексуальному и темпераментному, блюсти какую-то там верность мне, той, которую он не видит месяцами. А если учесть характер Алекса, то вряд ли он решает свои физиологические проблемы старинным народным способом, зачем ему это? Зачем, если есть женщины, всегда готовые с радостью помочь ему в этом? Тут мне сделалось не по себе, потому что мы не пользовались никогда презервативами… Это плохо, очень! Теперь речь не просто о плохом настроении, я уже начала переживать… Но вдруг вспомнила, что средства контрацепции раскиданы по всей машине, из чего с высокой долей вероятности следует, что в случайных встречах оба эти героя всё-таки предохраняются…
– Останови на Елисейских, – строго приказывает Алекс. Он раздражён.
Мы выходим из машины, я вежливо прощаюсь с Марком. А Алекс тут же сообщает мне:
– Это не моя машина!
– Хорошо, – отвечаю.
– Моя в ремонте, я её стукнул немного, но сегодня в три мне вернут её!
Я недоумеваю: чего он оправдывается? Говорю ему:
– Хорошо, Алекс, без проблем! Только води аккуратнее: машину не жалко, тебя жалко! – улыбаюсь ему, а самой так приятно, что та машина была не его, хотя это совершенно не мешает ему развлекаться в ней вместе со своим другом…
Я впервые на Елисейских полях – широченная улица, по обе стороны которой раскинулись бутики и магазины почти всех известных мировых брендов. Алекс спрашивает меня:
– Тебе не холодно?
– Немного зябко, –отвечаю, – просто слишком разогрелась в самолёте и теперь в контрасте на улице кажется совсем холодно.
Я немного дрожу, но для меня в зимнее время это совершенно нормальное явление, как бы тепло я не оделась. Алекс улыбается и тащит меня за руку в каком-то очевидно конкретном направлении. Наконец, мы упираемся в витрину с тремя манекенами, на них шубы: белая, чёрная и светло серая. Алекс показывает на серую и говорит:
– Я каждый день проезжаю по этой улице в наш офис, смотрю и всякий раз думаю, эта шубка будет идеально смотреться только на моей Валерии, – улыбается и обнимает меня.
– Нет, Алекс, ты с ума сошёл? Шуба! Это ж целое состояние!
– Ерунда! – заявляет он. – Главное, чтобы тебе было тепло, ты вечно мёрзнешь! И да, состояние – это дом, который я построил для тебя, и на который ты даже не хочешь взглянуть!
– Алекс, ты обещал!
Он смотрит недобро и молчит.
– Пуховик намного теплее шубы! – продолжаю упираться.
– Откуда ты знаешь?
– Я так предполагаю!
– В этом конкретном случае предполагать не надо, мы сейчас купим её, и ты сравнишь, что теплее – то и будешь носить, – голос у него прямо елейный…
– Я категорически не принимаю таких подарков!
Алекс вдруг нервно распрямляется, разворачивает меня лицом к себе, смотрит в мои глаза раздражённо и спрашивает:
– Почему я никогда не могу тебе ничего подарить?
– Ты знаешь прекрасно сам, почему.
– Нет, не знаю! Это нормально, когда мужчина хочет сделать приятно своей женщине, побаловать её немного! Или много!
Меня так и подмывало сказать что-то вроде «А кто тебе сказал, что я – твоя женщина?», но я, разумеется, сказала другое:
– Алекс, я, конечно, как и все женщины, люблю подарки, но как, ты думаешь, я буду объяснять происхождение этой шубы?
Он мгновенно мрачнеет, смотрит какое-то время в сторону, затем неистово взмахнув своими длинными чёрными ресницами устремляет на меня гневно-карий взгляд:
– Меня это не касается. Моё дело – сделать так, чтобы тебе было тепло, и ты не болела, как в прошлый раз! (А в прошлый раз я приезжала к нему с температурой, и он, любя меня, заметил, что я горячее обычного…).
Я не знаю, что можно ответить на такое заявление, а в это время его руки поднимаются и упираются в стекло по обе стороны от меня, полы его никогда не застёгнутой куртки раздвигаются образуя вокруг меня вигвам.
– Я бы и не спрашивал твоего мнения по поводу конкретно этой покупки, поскольку оно никакой смысловой нагрузки не несёт, но! У них там их, оказывается, целых пять размеров, а я в размерах не силён, как и в выборе моделей, поэтому мы сейчас зайдём, всё перемерим и купим тебе шубу. Ясно?
– Я сказала, нет, Алекс!
В этот момент он прижимает меня к стеклу, и его губы касаются моей шеи, затем страстно целуют её ещё и ещё, его нос опускает мой шарф ниже, и вот его язык и губы уже страстно терзают кожу моего небольшого декольте, а бёдра его плотно прижимают мои к толстому стеклу витрины элитного магазина на Елисейских полях. Алекс выдыхает горячий воздух прямо на нежную кожу моей груди, запах и мягкость его волос, оказавшихся прямо перед моим носом и щекочущих его, сводят меня с ума, я неимоверным усилием воли сдерживаюсь, чтобы не запустить в них свои руки… Моё голодное тело заходится в животной истоме, и в этот момент он хрипло спрашивает.
– Так что, хочешь?
– Да!
Он резко отрывается, хватает меня за руку и тащит в магазин, а я, упираясь, кричу ему:
– Я не об этом сказала «да»!
Алекс, не останавливаясь, резко оборачивается и, подняв бровь, спрашивает:
– А о чём же?
Я в тупике, впервые в жизни не знаю, что ответить… Не признаваться же в неуёмной похоти, о которой меня никто не спрашивал!!! Пока я мешкаю, Алекс затаскивает меня в магазин, где три милые девушки в лиловых костюмах широко улыбаются, показывает им на серую шубку, и они тут же находят для меня размер. Блондинка в лиловом элегантно приглашает меня пройти в примерочную – большую залу с зеркальными стенами и подиумом, а я едва улавливаю обрывки фразы, тихо сказанной Алексом на английском:
– Не сообщайте ей цены и уберите ценники.
– Конечно, месье, – отвечают ему.
Шубка на мне – сногсшибательное серебристое чудо, невероятно тёплое и лёгкое, с капюшоном, достаёт мне почти до колена – всё как я люблю… Я уже очарована этой вещью, а у меня ведь и правда ни одной шубы нет… Вообще никакой… Просто сейчас в моде пуховики! Я снимаю настойчиво с себя шубу, готовлюсь сказать, что мне не нравится, но Алекс, пристально следящий за моим лицом, опережает меня:
– Попробуем другую?