Моногамия. Книга 2. Муж
Шрифт:
Если я не смогла тебя удержать,
Знай, что в моих песнях
Всё то, что я не смогла тебе вовремя сказать.
Как только я заканчиваю петь, Кристен говорит:
– Смысл этих песен, похоже, понятен только вам двоим? И не важно, что они на французском, которого мы не знаем?
Но отвечаем ей не мы, а Марк:
– Какая разница, в чём смысл
– Да, поёт она хорошо, – великодушно соглашается Анна. – Алекс, где ты её нашёл?
– Далеко отсюда, – отвечает он, всё также не отрывая от меня своих глаз. – Но и там таких больше нет.
– Ты собираешься сделать из неё звезду?
– Нет, она нужна мне не для этого.
– А для чего?
Снова воцаряется молчание и последний вопрос не удостаивается ответом, а мне хотелось бы его услышать. Наверное, сильнее всех присутствующих вместе взятых мне хотелось бы знать, для чего же, на самом деле, я нужна ему?
Глава 10. Ла Пуш
CMA – You're Free
Штат Вашингтон расположен на северо-западе США и граничит с Канадой. Именно здесь находятся одни из самых завораживающих природных ландшафтов на планете: необычайное сочетание гор, скалистых возвышенностей и равнин, океанского побережья с широкой линией прибоя, заливов и озёр. Растительность здесь преимущественно хвойная – высоченные ели и сосны, пихты, лиственницы создают ощущение сказки. Недаром именно это место излюблено Голливудом для съёмок фэнтезийных фильмов. С Канадской стороны те же виды, но уже в провинции Британская Колумбия – самом благоприятном месте для жизни на земле по совокупности факторов, а Ванкувер – крупнейший город в этой части Канады – много лет лидирует в рейтинге лучших городов мира для проживания, что делает его немыслимо дорогим с точки зрения покупки и аренды жилья. Алекс много работает в Канаде: именно здесь он возводит большую часть своих домов, покрывая ажиотажный спрос, многократно превышающий предложение.
Однажды в субботнее утро, только вернувшись с пробежки, он будит меня поцелуем и, вручив чашку с горячим кофе, приказывает:
– Просыпайся! Сегодня я хочу показать тебе кое-что. Собирайся поскорее, потому что нам ехать около трёх часов.
– С детьми?
– Нет, давай с детьми в следующий раз. Хочу, чтобы ты увидела это место впервые в полном покое, чтобы ничто тебя не отвлекало. Вернёмся завтра вечером. С Марией я уже договорился – на выходных дети погостят у неё. Им будет весело, сестра целую программу развлечений придумала.
Я собираюсь нехотя, потому что за окном пасмурно, холодно, пролетает мелкая морось – типичная погода для Сиэтла и окрестностей. В такую погоду хочется сидеть дома, читать книгу, укрывшись тёплым пледом и потягивая по глоточку горячий кофе. Я смотрю на мокрую спину своего мужа, только что вышедшего из душа, и думаю, что горячего, скорее всего, мне достанется с лихвой в этой поездке.
Мы садимся в машину, и Алекс сообщает с присущим ему воодушевлением:
– Мы едем в Ла Пуш – Национальный Парк Олимпия. Я покажу тебе одно из самых красивых мест на земле!
– Самое красивое земное место находится в Испании, в Паламосе, на той одинокой смотровой площадке, где никого никогда нет, кроме тебя, ветра, лазурного моря, беспощадно красивой марины с белыми яхтами, и где ты так самозабвенно меня целовал!
Алекс бросает такой мученический взгляд, что мне мгновенно хочется провалиться: только для меня эти воспоминания волшебны, а для него – болезненны.
В дороге мы слушаем музыку и ни о чём не говорим. Оказывается, у нас совсем нет общих тем для бесед, и я уже начинаю думать, что то, что когда-то так тесно нас объединило, теперь исчезло безвозвратно.
По приезду мы быстро обедаем в ресторане, забрасываем сумки в отель, расположенный на самом берегу и, не переодеваясь, отправляемся на прогулку. Алекс держится обособленно и даже отчуждённо – следит за моей реакцией, хочет знать, насколько меня впечатлит или наоборот оттолкнёт то место, которое покорило его. И мне кажется, он тоже пытается понять, осталось ли у нас хоть что-то общее?
Место действительно сшибает с ног своей масштабностью и видами, однако красота его давящая, тоскливая, почти больная, депрессивная. Прямо над берегом, на краю обрыва, вздымаются ввысь необычно густые вековые сосны, высоченные, с толстыми, искривлёнными ветрами и суровостью жизни стволами – такой мощи и такой породы деревья я видела только здесь, в штате Вашингтон. Океан словно выел часть леса, разбросав мёртвые сизые стволы погубленных им деревьев по широченной линии океанского прибоя. Небо, кажется, соперничает в серости с океаном, бурлящим волнами, разливающим их огромными живыми зеркалами по бескрайнему песочному пляжу, местами утыканному каменными валунами и скалами. Да, это необыкновенное, нереальное место определённо устрашает и покоряет одновременно.
И пока мои глаза жадно впитывают его впечатляющие пейзажи, сердце стонет от внезапно нахлынувшей тоски и осознания мелочности жизни, её переживаний, да и ничтожности самого факта нашего существования в сравнении с грандиозностью жестокого океана, скалистых обрывов, покрытых древними деревьями, бесконечности неба. Этот печальный пейзаж заставляет мысли двигаться в совершенно ином, непривычном направлении – думать о смысле, о сущности, об идейности всего.
Конец ознакомительного фрагмента.