Мономах. Снова в деле

Власов Владимир Г.

— А тебе неинтересно узнать, зачем мне этот наркотик?

Саша покачала головой и улыбнулась.

— Нет, неинтересно. Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы подозревать в чем-то незаконном.

— Это приятно слышать, — усмехнулся Мономах. — Но ведь мы не виделись столько лет. За это время я мог здорово измениться. А вдруг я стал негодяем, озлобился на весь мир и все такое прочее.

Саша вновь покачала головой. Ее подбородок чуть подрагивал от рвущегося наружу смеха.

— Нет, Сергей, ты не изменился… Совсем…

«Итак, никаких эмоций, — мысленно приказал себе Мономах, потому что ему вновь

захотелось поцеловать Сашу. — Сейчас не время думать о чувствах. Ты должен настроиться на серьезную работу. Ведь от того, как ты выстроишь ход предстоящей операции, зависит жизнь Лехи. А времени на это почти не осталось».

И тогда еще раз он сухо поблагодарил Сашу Петрову, тем самым давая понять, что разговор окончен. Женщина слишком хорошо знала Толоконникова, поэтому тут же поднялась, щелкнула сумочкой и, попрощавшись, направилась к выходу. Когда за ней закрылась дверь, Мономах долго сидел неподвижно, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом. Он думал о том, что все в этом мире имеет свое начало и свой конец. Но ему ни в коем случае не хотелось отождествлять это с Сашей Петровой.

ГЛАВА 5

Через час в кабинет Мономаха ворвался запыхавшийся Володька Пономарев. Он что-то энергично дожевывал на ходу, и Сергей сразу догадался, что Володька, как обычно, не успел позавтракать. Как подавляющее большинство холостяков он никогда не забивал свой холодильник едой про запас, предпочитая питаться где придется. Его обед состоял из одного — двух хот-догов или гамбургеров, бульона из кубиков «Магги», «Кнор» или «Галина Бланка» и стакана томатного сока.

— Ну, что произошло? — вместо приветствия спросил Пономарев и расстегнул куртку.

Мономах удивленно вскинул брови и жестом предложил Володьке присаживаться.

— А почему ты решил, что что-то произошло?

— Но я же журналист и моя профессия обвязывает меня уметь анализировать факты и делать определенные выводы. Вначале ты просишь у меня все интервью генерала Боброва, затем вдруг звонишь и требуешь приехать к тебе в офис… Ну вот я здесь, слушаю тебя очень внимательно и заранее готов помочь… Кстати, а как поживает наш друг Дардыкин?

— Дардыкин поживает не очень хорошо, — медленно проговорил Мономах. — А если точнее, то хуже некуда.

— А что с ним? Заболел?.. Или боевое ранение? — Пономарев опустился в кресло, в котором час назад сидела Саша Петрова и с выжиданием посмотрел на Толоконникова.

— Нет, не заболел. Его похитили.

— Как похитили? Когда?

— Несколько дней назад.

— И кто же?

— Чеченцы.

Володька открыл рот и несколько минут смотрел на Мономаха с недоверием. Затем спросил:

— А ты не шутишь?

— К сожалению, нет.

— Господи, — засуетился Володька, — и что же делать? Ты уже сообщил в милицию? Если нужно, я сегодня же обзвоню все каналы телевидения.

— Ни в коем случае. Забудь про журналистов и про милицию. Ради самого же Дардыкина. Если чеченцы заподозрят, что я нарушаю их условия, они убьют Леху. Понимаешь?

— Понимаю. Ради денег эти бандиты пойдут на все. Но каким образом им удалось зацепить Леху?

— Каким образом? — на мгновение Мономах задумался. В его планы не входило рассказывать Володьке обо всем, поэтому он выложил лишь

часть правды: — Все дело в том, что Бог наградил Леху весьма опасным талантом — он с неимоверной быстротой ввязывается в чужие разборки. Слишком честен и не может пройти мимо, когда кто-то обижает женщину. Пусть даже и заслуженно. Именно из-за женщины Дардыкин и вляпался в эту неприятную историю. Что там у них произошло — я толком не знаю. Знаю, что Леха подстрелил несколько боевиков, за что и угодил в плен. За него требуют огромный выкуп, который я не в состоянии собрать. Из достоверных источников мне стало известно, что чеченцы держат Леху где-то под Москвой, а может быть, и в самой Москве. И мне необходимо его выручить. Чем быстрее, тем лучше.

— Хорошее желание, — согласился Пономарев, — но при чем здесь я? Если ты не хочешь придавать эту историю гласности, то, увы, ничем не могу помочь.

— Я почему-то уверен, что ты знаешь о чеченцах гораздо больше, чем может показаться с первого взгляда.

Пономарев медленно покачал головой.

— Нет, Сергей, ты ошибаешься. Я ничего о них не знаю. Я не специалист по чеченскому вопросу. Но если нужно, я найду тебе такого человека. Вроде бы на НТВ есть один толковый товарищ…

— Не надо, — перебил Мономах. — Не надо специалистов. Ты сам, Володя, специалист, только об этом никто не догадывается.

Глаза Пономарева стали похожи на два дореформенных пятака.

— Я?! Не говори ерунды!

— Но ведь ты столько времени общался с Бобровым и его телохранителями. А особенно тесно, когда писал для генерала книгу. Помнишь, на поминках полковника Рахмедова ты мне рассказывал, что у некоторых из ребят Боброва очень хорошие отношения с чеченцами. Еще с тех пор, когда Бобров ездил в Грозный на переговоры. Они перезваниваются, поддерживают отношения. Если кто-то из чеченцев приезжает в Москву, то сразу же приглашает в ресторан охранников генерала.

— Да, есть у них такая традиция, — кивнул Пономарев. На его лице неожиданно появилось озабоченное выражение. Несколько секунд он молчал, а затем медленно начал: — А ведь ты прав. Если я не ошибаюсь, один из телохранителей генерала, он, кстати, недавно погиб…

— Окоркин, что ли?

— Окоркин, — подтвердил Пономарев и вдруг с удивлением уставился на Мономаха: — А ты откуда знаешь?

— Бобров рассказывал… — соврал Толоконников. — Не отклоняйся от темы!

— Так вот, Окоркин мне говорил, что где-то под Москвой у чеченцев есть военный полигон. И он якобы там был. Я тогда не поверил, потому что Окоркин, рассказывая мне эти байки, находился под хорошей мухой. Он вообще любил поддавать, хотя специалист был прекрасный, царство ему небесное…

— Слушай, Володька, ты прямо как Леха — начинаешь про одно, затем перескакиваешь на другое. Давай по существу: Окоркин рассказывал тебе о чеченском полигоне. Что конкретно?

— Дай вспомнить. — Пономарев закрыл глаза и попытался сосредоточиться. — Так, начну с того, что я встретил Окоркина в ресторане. В «Арагви». Я был с девушкой, а он один… Нет, погоди, он был с какой-то сомнительной компанией, человек двадцать… Напились они, конечно, как цуцики… Ну, это к делу не относится… Так вот, заметив меня, Окоркин подсел за наш столик, заказал бутылку шампанского и почему-то вдруг разоткровенничался.