Монстр из отеля №7
Шрифт:
Крепче сжав ее в объятиях, я немного замедляю шаг. Мои глаза, похоже, начали привыкать к темноте настолько, что мне удается различить тени дверных проемов, и когда я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на лицо Карии, то вижу в полумраке ее светлые пряди.
Ее волосы ниспадают мне на руку и спину, скользят по моей груди. Ее лицо повернуто ко мне, ноги вокруг моей талии.
Одной рукой я обхватываю Карию за спину, другой придерживаю ей голову.
В тишине я медленно опускаю подбородок и прикасаюсь губами к ее носу.
Я чувствую на коже ее дыхание, а под ней свой учащенный пульс.
По
Мне не следует опускаться ниже.
Она меня спасла.
Наверное, так нельзя.
Но, сидя в кресле, она меня умоляла. Дразнила меня. И мне просто нужно отдохнуть.
Держа в руках Карию, я, спотыкаясь, отступаю и прижимаюсь спиной к мокрой стене. Сквозь толстовку просачивается влага, и у меня по коже бегут мурашки. Я не хочу думать о том, что произойдет после этого. Если мы найдем, где спрятаться, мне придется переодеться, иначе я стану ей противен еще больше, чем сейчас. Смогу ли я там что-нибудь купить? Я не могу вспомнить, когда в последний раз заходил в магазин. И как нам при этом оставаться незаметными? Я не умею водить машину; я приехал сюда на поезде. Знаю, что Кария умеет, но где нам найти автомобиль? У меня в карманах лежат деньги, которые я хранил в импровизированном сейфе, украденном из «Хаунт Мурен», но их недостаточно для покупки тачки. И когда Кария придет в себя, вспомнит ли она все это? Мидазолам это седативное средство, но помимо этого он также ухудшает память. Что, если она подумает, что это я её им накачал? Просто так притащил в этот склеп? Я же в ней усомнился, она так же усомнится во мне. Мы не можем позволить себе доверять друг другу.
«Так зачем тогда мучиться и сохранять то, чего нет?», — шепчет мерзкий голос у меня в голове.
Я скольжу рукой ниже, чувствуя, как при каждом ударе сердца вибрирует мое тело. По краю ее юбки, затем по изгибу попки. Пока…кончики моих пальцев не прижимаются к ее обнаженному бедру.
У нее холодная кожа, нежная и упругая одновременно. Держа Карию, я впиваюсь ей в мышцы и мог бы продвинуться еще на дюйм, к теплу, которое почувствовал, когда в кресле она раздвинула передо мной ноги.
Я откидываю голову назад, капюшон смягчает удар о стену.
Когда она такая, каждая частичка меня хочет взять от нее по максимуму. Кария не может меня остановить, содрогнуться от отвращения или заплакать от того, какой я мерзкий.
Я слегка скольжу пальцами, приближаясь к тем частям ее тела, к которым еще не прикасался. Другой рукой в перчатке я, словно в утешение, слегка массирую ей голову. Я поворачиваюсь и прижимаюсь носом к ее носу.
— Ш-ш-ш, — шепчу я, хотя она не шевелится. Седативный эффект может длиться от часа до шести, в зависимости от введенной Штейном дозы. — Я не причиню тебе вреда, Кария.
Я уже говорил ей это, и я не врал. И даже сейчас не вру. Я знаю, как причиняют вред, и это не то.
— Обещаю, что всегда буду оберегать тебя, Солнышко.
Я закрываю глаза в этом темном туннеле. До меня доносится звук, похожий на шипение крысы,
Я ни на дюйм не приближаюсь к тому месту, которого мне не следует касаться.
На мгновение притворяюсь, что я не такое уж чудовище.
Я даже не знаю, так ли мерзко то, что я хотел сделать, но, может, и впрямь так.
Как бы там ни было, я только крепче прижимаю ее к себе, застряв на этой границе добра и зла. Но что они такое? Я больше не вижу разницы между ангелом и демоном.
Я вдыхаю ее запах, и у меня перехватывает дыхание.
Это самый спокойный момент, что выдался у меня за… очень долгое время. Знаю, звучит невероятно, поскольку сейчас мы в бегах, но это правда.
Откуда-то капает вода.
Снова шипит крыса.
Я не позволю себе стать монстром по отношению к Карии.
Не хочу. Не буду.
Еще один звук, который, как мне кажется, издает крыса.
Затем слышится другой шум.
А потом… возникает ощущение падения.
Я падаю назад с Карией в руках.
В попытках найти опору, я понимаю, что стена позади меня сдвинулась, и оступаюсь.
Нет, не стена.
Дверь. Под весом моего тела она распахивается и ударяется о стену.
Я снова проваливаюсь в непроглядную, гнетущую темноту, как будто туннель был свободой, а здесь все наоборот. Но я не отпускаю Карию и ловлю себя на том, что еще сильнее прижимаю ее к груди.
Дверь с громким, оглушительным в тишине стуком захлопывается, и я оглядываюсь через плечо, сканируя глазами пространство, но абсолютно ничего не вижу. Воздух здесь более влажный и холодный, а запах плесени и гнили настолько сильный, что даже я морщу нос.
Мне хочется закричать, но это человеческий инстинкт, из-за которого нас с Карией могут прикончить. Я опускаю голову и прижимаюсь носом к волосам этой девушки, одной рукой все еще придерживая ее бедра, а другой касаясь светлых локонов. Их аромат успокаивает намного лучше, чем крик, поэтому сейчас она необходима мне так же сильно, как и я ей.
Стоя в тишине, я начинаю понимать, что мне следует просто пойти вперед, отыскать дверь и вернуться на прежнюю дорогу, которая выведет меня из этого ада. Я явно каким-то образом открыл неизвестный мне до этого тайный вход, но у меня нет никаких причин здесь задерживаться. Я и так уже, похоже, слышу, как в иле снует целая стая крыс, постукивая крошечными коготками по цементу.
Я делаю один-единственный шаг туда, откуда явился, но тут откуда-то позади меня раздается голос, и по спине проносится дрожь:
— Оставь ее.
У меня перехватывает горло, я усиливаю хватку, обмякшее тело Карии на мгновение выскальзывает из моих объятий, но я быстро ее подхватываю и прижимаю к себе.
Я не оборачиваюсь, даже когда мне кажется, что сзади по шее ползут пауки.
У меня горят легкие, лихорадочно сжимаясь с каждым вдохом. Я не знаю, может, это кто-то из Райта, может, у Штейна здесь была охрана, и так он пронюхал о моей лаборатории, или…
— Отдай ее мне, Саллен. Облегчи свою ношу. Там, куда ты идешь, и так одна темнота.