Монстр из отеля №7
Шрифт:
— Я не хочу слушать выступления, — хнычет она, и Антвин медленно переводит взгляд на свою дочь.
Его глаза слегка смягчаются, но он бросает на меня еще один быстрый, недоверчивый взгляд.
— Что ж, всем нам приходится делать то, что мы не хотим. Идем. Штейн спрашивал, где ты, — говорит он, снова глядя на меня.
У меня в груди разгорается жар, разливаясь по спине и обжигая мои раны. Штейн знает, что я от нее без ума; возможно, он велел Антвину присматривать за мной.
Кария раздраженно сжимает в руках ленты, и с ее запястий свисает несколько черных и розовых хвостиков.
— Ну, вот ты меня нашел, так что можешь ему об этом доложить.
Затем она очень демонстративно поворачивается к отцу спиной, бросает все, кроме одной ленты, на пол и, встав на цыпочки, вешает ее на ближайшую ветку.
Я загипнотизирован изгибом ее икр, едва заметным рисунком вен на внутренней стороне коленей. Каково было бы их лизнуть? Полоснуть ножом? Раньше он у меня был, оружие, которое я носил с собой, пока Штейн не понял, что это именно то, чем кажется, и что однажды я могу использовать его против него.
— Кария.
Голос Антвина такой резкий, что я вздрагиваю. Точно таким же тоном говорит со мной Штейн, когда я пытаюсь от него сбежать.
Конечно, я всегда терплю неудачу, но… Я сжимаю руки в кулаки и вытаскиваю их из карманов толстовки.
Если Антвин хотя бы сделает вид, что может каким-либо образом ударить Карию, я точно придушу его одной из этих гребаных розовых ленточек.
Но переведя взгляд с ее отца на нее, я вижу, что Кария ни капельки не боится Антвина Вена.
Вместо этого она расправляет ленту, приминая ладонями петли банта. На тонкой ветке он выглядит довольно глупо, бледно-розовый посреди коричнево-зеленого в тусклом освещении фонарных столбов и окружении остальных безликих деревьев. Но Кария делает шаг назад, опускается на пятки и, сложив руки на груди, издает звук удовлетворения. Вздох и хмыканье одновременно.
— Только не говори мне, что так не смотрится намного лучше, — полностью игнорируя своего отца, она оглядывается через плечо и ловит мой взгляд. — Разве нет?
Нет. Нисколько. Но я поражаюсь их странным отношениям; как ей все это сходит с рук? Где-то в глубине души мне даже хочется ее за это наказать. Поставить на колени, схватить за подбородок и…
— Либо я сейчас отвожу тебя в бальный зал, либо Саллена в… — Антвин замолкает и поворачивается ко мне, сузив глаза. — Туда, где ему положено находиться.
Я не упускаю из виду скрытую в его словах угрозу, хотя ко мне никогда не прикасался никто из других членов Райта, ну, кроме людей Штейна. И я ожидаю, что Карии будет совершенно плевать, куда меня собирается сопроводить Антвин.
Но, к моему изумлению, она с громким вздохом присаживается
— Вы оба такие бесячие. Оставь Саллена в покое; он хотя бы молчал.
Затем Кария снова бросает на меня взгляд, и я ожидаю увидеть на ее красивом лице веселье или раздражение, но вижу нечто очень напоминающее печаль.
У меня затекла шея, а в уголке рта чувствуется что-то мокрое. Мои ноги согнуты под странным углом, и я не могу понять, как расположено мое тело. Я сдвигаю одну руку и тут же ощущаю под кончиками пальцев обнаженную кожу, теплую и нежную и уж точно не мою.
Я резко открываю глаза.
То, что я вижу, поначалу кажется мне бессмысленным.
Ниспадающие на закрытые глаза светлые волосы, приоткрытые розовые губы, впившиеся мне в водолазку зеленые ногти.
Мне в водолазку.
Я окидываю взглядом лежащую на мне девушку и вижу свою обнаженную ладонь у нее на спине, на этом ровном участке кожи между краем ее топа и поясом черной джинсовой юбки.
Кария.
На меня тут же обрушиваются воспоминания, и я несколько раз моргаю, не обращая внимания на то, что я фактически раздет — ни толстовки, ни перчаток. Вместо этого я пытаюсь точно определить, где нахожусь.
На многоуровневой парковке.
У торгового центра «Медичи».
На заднее сиденье фургона просачиваются тонкие струйки света, моя голова прижата к окну машины, колени в неестественном положении, ступни на полу, потому что целиком я на этом заднем сиденье не помещаюсь.
На мне спит Кария Вен, и сейчас она похожа на ангела.
Это не моя жизнь.
Я никогда раньше ни с кем не просыпался.
У меня бешено колотится сердце, я чувствую жар и, несмотря на сброшенную толстовку и перчатки, которые, как я вижу, теперь неопрятной стопкой валяются на полу рядом с засохшей картошкой фри, я вспотел.
Кария тихо дышит, ее глаза закрыты, длинные ресницы венчают изгиб ее скул.
Она взобралась на меня, прижав обе руки к моей груди, и везде, где она со мной соприкасается, я чувствую тепло.
У меня пересохло во рту, я отчаянно жалею, что не могу почистить зубы до того, как она проснется, перед этим мне так же очень хотелось бы прикрыться, но… Я зачарованно смотрю на нее. На то, как ее длинные волосы отливают золотым и более светлым оттенком блонда, как они волнами струятся по спине. На идеальный розовый цвет ее бархатных и мягких губ, на бледно-красный, что я вижу у нее во рту. На линию ее носа, на то, какая у нее загорелая кожа, и в дополнение к этому у нее на лице едва заметные веснушки.
Кария прижимается сердцем к моему сердцу, но ее пульс намного тише и медленнее.
Интересно, сколько я мог бы так с ней лежать?
Знаю, что всегда.
Я не помню, как ночью снял свою броню из одежды, и чувствую себя практически преданным из-за того, что мое тело совершило такое действие, в то время как у меня эти мертвые ногтевые пластины, эта ужасная стрижка, шрамы на руках и написанные под горлом слова. Мне повезло, что Кария не разглядела меня в том номере пентхауса, когда я был без водолазки. Я много чего хочу от нее скрыть.