Монстр под прикрытием
Шрифт:
Ко всему прочему ночной клуб «Лунная соната» при всей моей неприязни к его владельцу, был самым приличным и безопасным местом в городе. Если, конечно, сам не начнёшь дурить. Поэтому после весьма коротких раздумий мой выбор пал именно на него. И поем вкусно, и отдохну без опаски за отдельные части своего тела.
Вначале, правда, едва не растянулся, запнувшись о последнюю ступень крыльца, а всё потому, что справа от входа увидел в рамке с чёрной лентой себя. В смысле Алину. Специально под фото принесли внушительный постамент, чуть ли не погребли
И меня в самый центр. В рамке, ага.
Даже ближе подошёл, чтобы уж точно не списать видение на галлюцинации. В летней участковой форме, в пилотке, с макияжем, чтобы фото получилось ярче… Явно из личного дела взяли.
И не стыдно им, а? Человек погиб, а они глумятся. Одно слово – отморозки!
– Слышь ты… – Мой интерес к постаменту не прошёл мимо охранника Гаврюхи, пропускающего (либо нет) в клуб посетителей, и парень скорчил суровую мину. – Иди, куда шёл.
– Кто это? – спросил без особого интереса, чтобы понять, что тут вообще происходит.
– Участковый наш, – угрюмо насупился парень, словно искренне переживал мою смерть. – Алина Константиновна. Чудесный человек… – голос охранника подозрительно дрогнул. – Убили вчера. Твари какие-то… – Громко шмыгнув, Гаврюха зло скривил губы, словно именно я был виноват в его повышенной чувствительности этим вечером. – Ты заходить будешь, нет?
Не став ничего говорить, озадаченно качнул головой и прошёл в основной зал. Несмотря на вечер пятницы, первый из основной череды самых прибыльных вечеров, музыка звучала приглушённо, особо народу не наблюдалось и в целом царила довольно тяжелая атмосфера: почти никто не танцевал и даже у шеста, на моей памяти в это время не пустующего никогда, сегодня никого не было.
Охренеть! И правда практически поминки!
Мне пора собой гордиться?
Несмотря на всю абсурдность происходящего, я решил не возвращаться обратно в пансионат (там ещё хуже) и первым делом прошёл к барной стойке. Пробежался оценивающим взглядом по бутылкам за спиной бармена Владика, но не успел озвучить свой заказ, как передо мной появилась рюмка с водкой и сопроводилось это скорбным пояснением:
– Вчера трагически погибла любимая женщина шефа. Первая рюмка водки всем посетителям за счёт заведения.
Вот тут мне стало откровенно не по себе. Любимая женщина шефа? Что ещё я сегодня о себе узнаю? А между прочим, я не принял от него ни единого подарка. Букеты и те обратно возвращал, не говоря уже о прочем.
Пончики (вообще святое!) мужикам отдавал!
А тут вдруг оказывается, что я – его любимая женщина…
Водку я выпил молча и залпом. Занюхал собственной манжетой, отрицательно мотнув головой на предложенный хлеб и маринованный огурец, коротко выдохнул и потребовал меню. Не знаю, как переносит алкоголь это тело, но перегружать его ещё и этим не хочу.
Не время и уж тем более – не место.
И всё же мучает меня один прелюбопытнейший момент: как к этому на самом деле отнёсся Кулак? Вот бы на него сейчас глянуть!
Но, если оставить совершенно неуместную иронию (однако, пока почему-то не получалось), столь серьёзная реакция на мою смерть могла грозить опять же мне всевозможными неприятностями. Михайло мог начать давить на Курдяка и требовать полноценного расследования с поиском живых виновных (как всё-таки вовремя он убил оккультиста!), мог вообще нанять кого-нибудь со стороны…
В общем, чем дальше, тем сильнее портилось у меня настроение и минут через десять, когда я уже пересел за свободный столик у стены и мне принесли салат, пообещав не задерживать с горячим, добавил к заказу триста грамм водки. Поминать себя, так всерьёз!
То, что сегодня конструктивного диалога не получится, Юматов понял сразу. К его приходу Кулак был уже подшофе и весьма угрюм, а аккуратные расспросы о причине не слишком прояснили ситуацию. Одно Харон понял точно – дело в бабе. В мёртвой бабе.
Остальное звучало весьма расплывчато. То она была «умницей» и «красавицей», то «участковочкой», то вообще – «опальной графинюшкой». Михайло не прекращал пить, опорожняя одну стопку за другой, словно наливал в неё воду, а не сорокоградусную (даже понюхал, вдруг и правда вода?), так что с трудом высидев полтора часа, но так ничего и не добившись, Эльдар вышел из хозяйского кабинета.
Вряд ли Кулак вообще заметил, что снова остался один, однако пьяный оборотень Харона больше не интересовал. Выйдя из кабинета, Юматов сделал всего несколько шагов и оказался у перил внутреннего балкончика, с которого открывался вид на нижний зал. В целом очень удобно.
И крайне удачно!
Интересное совпадение…
Когда у моего столика появился квартерон, я протрезвел почти мгновенно. К этому моменту я выпил грамм двести и по уму уже должен был довольно неплохо опьянеть, но, видимо, тело об этом не знало, и я был практически трезв. Однако, прошла и та легкая дымка расслабленности, когда Юматов вальяжно присел на диванчик напротив и кивнул мне, как старому знакомому.
– Дивный вечер, – заявил небрежно, словно мы сидели не в ночном клубе, а в опере.
– Да уж, дивный, – не поддержал его легкомысленный тон. – В кои веки решил расслабиться, а тут атмосфера похлеще, чем на кладбище.
– Тоже заметил, – кивнул невозмутимо эльф и вроде как невзначай поинтересовался: – А что случилось?
– Так на центральном входе всё стоит… – Пытливо глянул на собеседника, не представляя, как можно пройти мимо тумбы с несколькими сотнями роз.
– Я вошёл в клуб иным путём, – тонко улыбнулся Юматов, всем своим видом давая понять, что ничего больше объяснять не собирается.