Монстр в ее постели
Шрифт:
И, хотя член уже каменный, а в висках стучит кровь, я боюсь переступить грань. Богданова все еще может все разрушить. Меньше всего мне хочется получить обвинения в попытке изнасилования. Думается, если сейчас я надавлю, дам волю давным-давно выработанным инстинктам, Богданова сдастся.
Она удивительно быстро заводится, и сейчас в моих руках горячая вовсе не от кипятка и пара. Мы рядом всего несколько минут, но я уже знаю, как гладить ее шею так, чтобы сорвать с губ непроизвольный стон. Знаю, как действует смесь страха от того, что я обхватываю ее горло, и возбуждение
Кажется, будто у нее совсем нет опыта, но я ведь знаю, что это не так. Знаю, что у нее есть сын, и все равно ведусь на образ невинной девочки. Несколько секунд, что я размышляю о том, как заставлю ее разжать пальцы, сжимающие полотенце, а потом сожму небольшую упругую грудь, раздвину стройные длинные ножки и заставлю ее кончить – самые трудные секунды с того момента, как я вышел из тюрьмы.
Но они так и остаются фантазиями. Нечеловеческим усилием я заставляю себя стряхнуть возбуждение и отстраняюсь, уничтожая хрупкую атмосферу желания:
– Могу намазать и другие места, но тогда потребую взамен как минимум минет.
Богданова ошеломленно моргает, фокусирует на мне взгляд и… с неожиданной силой выталкивает из ванной.
– Убирайтесь! – ее голос звенит от возмущения.
Я не сопротивляюсь, меня разбирает смех. Но прежде, чем она захлопывает за мной дверь, полотенце падает к ее ногам, и я успеваю увидеть шикарную грудь с розовыми затвердевшими сосками.
Да, определенно на соседку сцена в ванной произвела не меньшее впечатление, чем на меня.
Я впервые думаю о том, что, возможно, стоит побриться и вернуть себе человеческий облик. Вот уж не думал, что мотивом станет девица, живущая в соседней комнате.
Все чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса. Я оказываюсь прав: вкус свободы вдруг кажется приятным. Несколько минут, на которые я напрочь забыл обо всех бедах и проблемах, ударили по мозгам почище бутылки водки. Сидя в комнате и слушая, как Богданова судорожно и явно нервно собирается, я понимаю, что хочу новую дозу.
И она хочет. Во всяком случае, ее реакцию сложно назвать страхом в чистом виде. Ей понравилось, как я прикасался. Или потому что я делал это умело, или потому что ее вообще редко трогали. История малолетней мамаши, невесть как получившей мою квартиру, становится интереснее. Но как бы прочно не засело в памяти ощущение бархатистой кожи, как бы сильно не хотелось еще раз испытать простые, в общем-то, человеческие – я бы даже сказал, мужские – эмоции, есть дела поважнее.
Например – выбраться из задницы, в которой я оказался.
Увы, но смарт, изъятый при задержании, кто-то спер вместе с симкой, и у меня не осталось ни одного контакта. Я – не самый ценный технический специалист, но я был хорошим бизнесменом, а хороший бизнесмен знает, как найти хорошего спеца. Первые же поиск по «Линкдин» находит мне Павла Минаева, а дальше дело техники. Написать, получить телефон.
– Слушаю.
– Привет, Паш. Узнал?
Несколько секунд в трубке царит тишина.
– Вадим Егорович? Вы?! Серьезно?! А…
– Длинная история. Я на свободе. И у меня к тебе есть дело. Как ты вообще? Как работается?
– Да
– Есть. Вряд ли оно тебе понравится, но выслушаешь по старой памяти?
– О чем разговор, Вадим Егорович. Излагайте.
– Я вернулся и хочу снова залезть на рынок. Без спецов не получится, сам понимаешь. Есть небольшой стартовый капитал и старые связи, которые сильно ненадежны ввиду пяти лет за решеткой. Но, думаю, некоторые еще сработают. Сам понимаешь, оплата – больной вопрос. Кулер, печеньки и офис с фикусами обещать не могу, твою ставку у Артема тем более. Но могу пообещать процент.
На том конце – задумчивое молчание. Если Паша чего и ожидал, то точно не этого.
– Процент? – переспрашивает он.
– Сорок.
Сейчас все зависит от двух вещей. Первая: насколько сильно мой братик достал сотрудников и готовы ли они пожертвовать комфортом, чтобы плюнуть ему в утренний кофеек. Вторая: есть ли у Паши подушка безопасности, чтобы год-два работать за копейки с расчетом получить миллионы потом. Он знает, что такое сорок процентов в раскрученной айти-фирме, и знает, что я могу ее раскрутить.
– Я бы обсудил при встрече, – наконец говорит он.
Я прилагаю максимум усилий, чтобы в голосе не слышалась торжествующая улыбка. Все-таки братик всех достал. Значит, у меня есть шансы.
Наверное, я бы смог реализовать себя в чем-то другом. Найти новую нишу, раскрутиться там, где ниже конкуренция, но это не так интересно и не так пьяняще, как оставить Артемку с носом. Увести у него Пашу – отличный старт. Правда, он же и одновременно объявление войны, но если бы я боялся конфронтаций, я бы не оказался в тюрьме. Не хотелось бы туда вернуться из-за дерьма, ошибкой природы назначенного моим братом.
– Когда тебе удобно? За обедом пойдет? Вы все еще в том же здании? Можно в «Оливер».
– За обедом пойдет, но давайте не в «Оливере», там часто бывает шеф. Думаю, его не стоит держать в курсе всех моих собеседований. На площади есть кофейня, встретимся там.
– Договорились. Собираюсь.
– Вадим Егорович… рад, что вы вернулись. Не ожидал, но рад.
Никто не ожидал. И до сих пор о том, что я на свободе, знают только заинтересованные. Для остальных я – убийца, которому дали пятнадцать лет.
Это ведь так много. Какая разница, что с ним случилось? Он еще долго пробудет за решеткой.
Глава пятая
Даша
Мои последние деньги уходят на то, чтобы накормить Ваньку после школы в столовой и оставить в антикафе за игрой в «Дженгу». К счастью, я должна вернуться не позже, чем через час, так что ничего не случится. А в антикафе есть чай, печеньки, развлечения и какой-никакой присмотр. Это не хостел, слава богу, здесь никакие документы не требуются. Час здесь обойдется мне в две сотни, но я не хочу брать Ваню на встречу с братом Вадима. Не хочу, чтобы он слышал даже обрывки нашего разговора.