Монстр
Шрифт:
Со вспыхнувших мониторов смотрели оскалившиеся маски токкэби, демона из корейской мифологии, известного своими злобными подшучиваниями над смертными. Голубоватое мерцание осветило многочисленные сокровища Логова: обработчики кода сгелития, трансляторы дополненностей, глушители сигналов сети и многое, многое другое. Джун поднял с пола один из своих рабочих планшетов и развалился на кресле-мешке, задумчиво уставившись перед собой.
Таких, как он, в Цитадели были десятки. Но никто из этих десятков, праздно взламывающих счета, здания и дополненности, не сделает
И Монстр собирался ее за это наказать.
3
Кайтен
– Он ведет себя несколько развязно, – неожиданно сказал Вик.
Они досмотрели фильм об охотниках на драконов на транслирующей стене гостиной и теперь, сидя на кухне, ожидали, когда закипит чайник. Несколько раз Виктор порывался помочь Кай достать из буфета сладости – или что угодно еще, – но она вежливо отказывалась. На кухне Кайтен хозяйничать могла только она. Вынужденное безделье, очевидно, натолкнуло Вика на некоторые мысли.
– Ты ведь сейчас не о главном герое «Пикирующей ярости»? – усмехнулась Кай, ставя на стол упаковку шоколадных конфет в панцирях цветной фольги.
– Я о твоем подопечном сепаранте. – Виктор явно старался говорить непринужденно, но из-за такого начала это было уже невозможно. – Я имею в виду… у меня, конечно, тоже есть подопечный. Но я никогда не был у него дома и не думаю, что это хорошая идея. Мы встречаемся на нейтральной территории, иногда пьем кофе, я отдаю ему месячный запас талонов, после чего мы просто расходимся.
– Джун – не просто мой подопечный сепарант. – Кай присела за стол. – Я знаю его всю жизнь, наши матери дружили. При Отключении наши родители погибли в реакторе, и мы остались одни. Джуну было двенадцать, а мне даже не исполнилось семнадцати. Я не могла его бросить, хотя из-за несовершеннолетия добиться спонсорства над ним было непросто.
– Мне очень жаль твоих родителей. Уверен, они были прекрасными людьми.
В голосе Виктора прозвучала непонятная Кайтен грусть. Она кивнула, принимая соболезнования, взяла недавно закипевший чайник и разлила кипяток по кружкам. Чайные листья поднялись с донышек и закружили на поверхности.
Полное Отключение перевернуло мир Кайтен. Цитадель надолго погрузилась в траур: погиб весь штат работников реактора, и трагедия зацепила почти каждую семью. Многие навсегда распрощались со своей дополненностью. До того как Гармония вернула все в норму, всюду творилось черт-те что; пока доступ к продуктам и услугам не возобновился, им с Джуном полтора месяца пришлось выживать на рисе, чае и таблетках витамина D. И, конечно, оформление спонсорства над выпавшим из дополненности Джуном вынудило Кай столкнуться с большим количеством бюрократии, чем полагалось на целую жизнь.
– Как ты справлялась? – спросил Вик.
– Неплохо, судя по всему, – сдержанно улыбнулась Кайтен, отхлебнув чая. – Джун был проблемным ребенком, мне он достался проблемным подростком, но сейчас, спустя столько лет, мне нравится думать, что после него я выдержу что угодно.
– Мне сложно даже представить. – Ладони Вика обхватили горячие бока кружки, на лице читалось сочувствие. – Как это было, когда Джун… когда обнаружилось, что он не может подключиться? Он же был совсем юным.
– Трудно, – лаконично ответила Кай. – Но он – почти единственное, что напоминает мне о семье. Он мне дорог.
В двенадцать Джун днями не выходил из комнаты. В четырнадцать раздобыл где-то взломанные линзы, и попытка подключиться закончилась для него микроинсультом. В пятнадцать он связался с плохой компанией. Кайтен радовалась, что все это позади. Подняв глаза на Виктора, она вдруг почувствовала, что в нем что-то неуловимо переменилось: чуть сильнее выровнялась спина, увереннее стал взгляд.
– Кай… Раз Джун – твоя семья, я буду относиться к нему соответствующе.
Кайтен смущенно посмотрела в свою кружку. Виктор без особых колебаний забегал вперед в своих предположениях об общем будущем. И пусть Кайтен не могла сказать, что ей это не нравится, она решила сменить тему.
– Как проходит расследование того взлома на уровне Кинга?
Виктор неловко кашлянул.
– Прости, Кай, это засекреченные данные.
– Да, конечно. Постоянно забываю, что у вас все строго.
– Лучше ты расскажи, как продвигается твое исследование фрактальных структур в градостроительстве.
Кайтен недоуменно подняла брови.
– Откуда ты?.. – Она запнулась, но тут же удивление сменилось пониманием. – Ты ходил на мои лекции!
– По рекомендации дяди, – с улыбкой кивнул Виктор. – Он архитектор, как и ты. Ты могла о нем слышать: в свое время разрабатывал планировку Галилея…
– Погоди-ка… – Сердце Кайтен ухнуло куда-то вниз. С планировкой уровня Галилея у нее ассоциировалось только одно имя. – Твой дядя – Маркус Нэш?
– Ага.
– Ничего себе. – Она нервно побарабанила ногтями по столешнице.
В памяти промелькнули три лекции, которые она успела прочитать во Дворце Знаний. Не ляпнула ли она какую-то глупость? Достаточно ли доступными для понимания были ее голографические чертежи? Маркус Нэш был светилом отрасли многие годы, и такое совпадение – он дядя Виктора! – правда застало Кай врасплох.
– Я не знала, что Маркус Нэш посещает любительские лекции, – тихо сказала она.
– Ну, твои лекции он любительскими не считает. – Виктор был доволен, что смог ее обрадовать. – Он сказал, что я буду дураком, если не попытаюсь познакомиться с такой умницей. Конечно, это было в шутку, но…
– А тебе-то как мои лекции? – хмыкнула Кай, тщательно скрывая, насколько польщена.
– Честно говоря, порог вхождения в тему фрактальных городов для меня оказался высоковат. Всю лекцию я смотрел на тебя и думал… Кайтен Винг. Кайтен – «небесная кара». Чем руководствовались родители, давая ребенку имя в честь японской торпеды, управляемой камикадзе?